Онлайн книга «Сомнамбула»
В момент такого откровения нельзя стоять над женщиной. Подхватив табурет, Ванзаров сел так, чтобы между ними осталась достаточная дистанция, несмотря на размеры дворницкой. – Госпожа Штальберг… – Называй по имени, – перебила она. – Благодарю… Рада… Как вы узнали, что именно Квицинский застрелил вашего мужа? Охранное отделение такими сведениями не делится. Кто вам сообщил? Послышался тяжкий вздох. – Долгая история, – сказала она. – Я не спешу, – ответил Ванзаров. Он старался не думать, что цыганская вдова вызывает у него чуть больше сострадания, чем полагается. – Дело давнее, года два назад началось, – начала Рада, повернув голову к окну, занавешенному ситцевой занавесочкой. – Пели мы в «Аркадии»… И вот однажды за столом появился Борис с тем человеком. Смотрел на меня Борис так, что обо всем забыл. Ну и я влюбилась в него без памяти. Начал он к нам ездить… Да только Леонид, приятель его, тоже ко мне с подарками стал наведываться… Прогнала я его, сказала, чтоб ноги его не было… Ну потом у нас с Борисом большая любовь случилась. Такая огромная, что ради меня он от всего отказался… Чтобы с ним повенчаться, православие приняла. Стали мы с ним в этом доме жить… Хорошо жили, ладно… Хоть бедно, зато в любви такой, что никто не поверит… Пока не позвали меня в участок… Пришла, а там лежит муж мой, уже остывший… У сердца пятно красное растеклось… Я чуть с ума не сошла, руки на себя наложить хотела, спасибо, соседи из петли вынули. Похоронила я Бореньку и надела траур, не то чтобы со своими петь… Год прожила как мышь. Как срок вышел, сходила к нему на могилу, поплакала и вернулась в дом… Упала перед иконами, чтобы прощение попросить за то, что сделать решила… Мне ведь от бабки и матери цыганская сила перешла. Знала, как сделать, чтоб негодяй этот в муках корчился. Вот и пошла в «Донон». Она сидела неподвижно, не замечая слезинку, что скатилась по щеке. – Кто же вам сообщил, что Квицинский застрелил вашего мужа? – спросил Ванзаров мягко, чтобы не спугнуть. Рада взглянула на него: – У Бориса был приятель, не скажу, что друг, Сташевский. Это он Бориса в кружок пригласил, да только сам в тот вечер не явился… Он и рассказал, кто выстрелил. Уж не знаю, как прознал. Фамилия казалась знакомой. Ванзаров не смог вспомнить, где попадалась. – Сташевский затащил вашего мужа в революционный кружок? Она печально усмехнулась: – Умный ты, да не всегда. Сташевский спиритизмом занимается, и кружок был спиритический… Какие-то студенты да курсистки… Логика вращалась на полных оборотах. Ванзаров еле успевал. – Сташевский сообщил эту новость сразу? – спросил он. – Что ты… Я же ничего не знала… В полиции сказали: погиб от случайного выстрела, виновных нет. И Сташевский пропал. Видно, уехал, испугался… А недели две назад объявился, выразил соболезнования, дескать, раньше не мог, был сильно занят, пригласил к себе, он в «Виктории» проживает. Тут и оглушил: говорит, это Квицинский застрелил Борю нарочно, из ревности… Меня не обманешь, я по глазам вижу. Правду он сказал. У меня все потемнело, захотела этому человеку отомстить. – Сташевский устроил встречу в «Дононе»? Рада улыбнулась наивности мужчины. – Дело нехитрое на глаза попасться. Квицинский, как заметил меня на улице, подошел, держится, будто ничего и не было, любезности рассыпает. Пригласил в ресторан… Остальное знаешь. Требовалась короткая пауза, чтобы собрать мысли, разбежавшиеся по тропинкам. Рада наблюдала за ним с интересом. – Вам известно, что такое гипноз? – наконец спросил Ванзаров. – Цыганам без этого нельзя, только мы не так называем. – А как? – Чужим знать не полагается. Считай – дар цыганский. Тебе зачем? Ванзарову потребовалось заставить себя сказать то, что собирался. Настолько это было дико и странно, что логика Сократа и психологика, не говоря уже о маевтике, замерли в изумлении. – Рада, могу просить вас об одолжении? – Можешь, Родион, проси. Для доброй души у цыганки отказа не будет. – Благодарю. Одну даму подвергли гипнозу и внушили убить свою горничную, – произнес Ванзаров, не веря, что говорит это вслух. – Можете при помощи вашего… цыганского… умения… выяснить, кто с ней это сделал? Стыд от совершенного предательства всего, во что верил, был так силен, что Ванзарова бросило в жар. Хорошо, что Лебедев не видит позора, иначе порвал бы дружбу. Психологику Аполлон Григорьевич еще кое-как мог вынести, но опуститься до того, чтобы просить цыганку о помощи в магии… Нет, с такими личностями великому криминалисту явно не по пути. Протянув руку, Рада коснулась его руки. – Не переживай. Помогу. Все узнаем. Сидеть было невозможно. Схватив чемодан с узелком, Ванзаров быстрым шагом пошел прочь из дворницкой, оставляя свой позор. Рада еле поспевала за ним. 56 Казанская, 29 В книге записей постояльцев гостиницы «Виктория» значилось, что месье Сташевский снял номер три месяца назад, заплатив вперед. Портье описал его, как пристойного жильца, который не устраивает пьяных дебошей, не водит к себе бланкеток (на что закрывались глаза), щедр на чаевые половым и коридорным и, в общем, может считаться образцовым гостем. Насколько было известно портье, месье Сташевский просил оставить за собой номер еще на месяц. Ванзаров поднялся на третий этаж и постучал в номер «23». – Самовар позже, сейчас не нужно, – крикнули ему из-за двери. – Откройте, сыскная полиция. Подобный приказ действует по-разному. Некоторые тянут время, другие, наоборот, стремительно несутся к двери, доказывая свою невиновность. Сташевский открыл ровно так, как делает человек, который успел дойти от дивана гостиной. Мгновенный портрет представил характер: спокойный, уравновешенный, умный господин средних лет и среднего роста, держится скромно, с достоинством. Аккуратные усы и стрижка. Никогда не служил, не владеет собственным делом, не знает недостатка в деньгах, перстень или дорогую заколку не носит, скорее всего, живет на процентные бумаги, одевается у хорошего портного, не женат. Взгляд внимательный, изучающий. – Да-а-а? – спросил он с чуть напевной интонацией. Ванзаров представился. Господин Сташевский скривил губы. – Зачем сыскная полиция? – сказал он, прикрыв за собой дверь номера. – Занимаюсь розыском по убийству Леонида Квицинского, – ответил Ванзаров. – Что можете сообщить по этому вопросу? Его окинули взглядом, как швейцар оценивает подвыпившего гостя: достаточно у него денег или прогнать в шею. – Любезный, – подчеркнуто сказал Сташевский, как обращаются к официантам. – Вы уверены, что имеете право задавать мне подобные вопросы? |