Книга Князь моих запретных снов, страница 64 – Оливия Штерн

Надо успокоиться. Просто успокоиться и попытаться понять, где он. Как-то войти в то состояние, в котором очень отчетливо приходит понимание истинной, настоящей смерти, недвижимости и покоя – вместо колышущегося моря багровых вязких щупалец.

Я отпускала саму себя, рассыпаясь тысячью сверкающих капель, разливаясь масляной пленкой поверх всего, что составляет мир живых. И там, на границе Долины Сна, смешиваясь с бурлящей рекой чужих сновидений, пропуская сквозь себя тысячи заблудившихся душ, я вдруг поняла, что Кодеуса Клайса нет в Долине Сна, что его вообще нет больше, и все, что связано с ним – недвижимый покой. Ничто.

… - Ильса!

Едкая боль обожгла щеку. Я затрясла головой, зрение медленно прояснялось. Рот был наполнен чем-то соленым, похоже, прикусила щеку.

- Ильса, давай, дыши, - кажется, голос Альберта.

- Что-нибудь почувствовала? – рокочущие нотки в голосе Бриста.

- Да-а, - выдохнула я хрипло, - да. Он… умер. Просто умер. Я чувствовала ничто, недвижимость и покой.

- О чем я и говорил, - бодро прокомментировал Альберт. Кажется, он сказал это Бристу.

- Тогда я ничего не понимаю.

Туман перед глазами потихоньку рассеивался, я собирала себя по частям, словно склеивала разбитую вазу. Вот наставник, вот Альберт. О чем они там переговариваются?

- Предыдущие были убиты не так, горло перерезано, - спокойно говорил Альберт, - а мастера Клайса убили… истыкали ножом. Надо нож искать, мастер Брист, понимаете?

- Нож можно помыть, - проворчал Орнус, - ну и… кто мог это сделать? Наставников не так много в замке. Мне не хотелось бы думать, что среди нас прячется еще один убийца.

- А почему вы ищете среди наставников?

- Ты утверждаешь, что предыдущие убийства были ритуальными, - продолжил мастер Брист, - это кто-то из наставников. Но кто?

- А это убийство – случайное, - сказал Альберт, - или наоборот, неслучайное…

Тут они вспомнили о том, что при разговоре присутствую я и как-то разом замолчали.

- Ильсара, - мастер Брист подошел, - я… прости, ты даже не позавтракала. Прости, что мы тебя вот так вытащили сюда.

- Ничего, - я помотала головой, - главное, чтобы помочь.

- Ты нам очень сейчас помогла, - вставил словечко Альберт, - идем, отведу тебя в трапезную.

В трапезную… Какая трапезная, когда от одной мысли о еде начинает мутить? Да еще руки… ощущение грязи. Не то, чтобы я боялась покойников, но все равно что-то, засевшее глубоко внутри, нашептывало, что останки должны быть преданы земле, и что касаться их совершенно незачем.

- В уборную, — шепнула я, уже и не надеясь, что Альберт услышит.

Но он услышал, кивнул и, поддерживая под локоть, повел по коридору. Я совершенно не думала о том, куда мы шагаем. Мимо плыли старые стены, выложенные крупными камнями арочные проходы, мелькали какие-то лица… Наконец мы остановились перед тяжелой дверью, ведующей в нашу, женскую уборную, и Альберт отпустил мой локоть.

- Ты как? Сама управишься?

Я кивнула. А перед глазами все стояло лицо Кодеуса Клайса, величественное, жутковатое и одновременно красивое, каким я его увидела, впервые попав в замок. Кто его так? За что?

- Ну, иди, что ли, - Альберт нерешительно топтался на месте, и явно что-то замышлял, - тебя подождать или сама до комнаты дойдешь? Я бы советовал все-таки перекусить, или… Стой! Я тебе принесу завтрак, хорошо?

Я еще раз кивнула. Да, наверное, позавтракать будет правильно, надеюсь, меня не вывернет.

В уборной было тихо и пусто. Я склонилась над рукомойником, широким, мраморным и скользким, словно внутренности ракушки, когда оттуда выковыриваешь улитку, открыла воду. Пузыристая струя зашелестела, скатываясь по мрамору в слив, а я… тяжело дыша, уперлась руками в края рукомойника и так застыла. В пальцах все еще жило ощущение холода, чувство, как будто человеческая плоть сделалась твердой, словно камень… Поплескала в лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало. Глаза покраснели и болели. Всклокоченные волосы. Да, великие духи, кому какая разница?

И вот ведь странно. Сколько я здесь прожила, никто мне ни разу не сказал в лицо, что, мол, я – возлюбленная мастера Клайса. А стоило случиться трагедии, и столько нового о себе узнала. Тут я скрипнула зубами. Габриэль! Даже она считает, что у нас с Клайсом что-то было! Глупо-то как… И почему моя подруга верит в глупости? Или не подруга вовсе? А кто тогда – подруга?

Я помотала головой, в последний раз отерла холодной водой лицо, отряхнула руки. Все запуталось окончательно. Мне хотелось думать о Винсенте и о том, что он решит, но приходилось думать о том, что на меня косо смотрят, и что – не приведи Духи – еще обвинят в убийстве собственного «любовника»!

А еще Альберт. Хитрый жук. Он видел, что я возвращалась ночью, но, похоже, никому ничего не сказал – и у меня ничего не спросил. Или тогда, когда хватал меня за задницу, увидел нечто такое, отчего разом отпали все вопросы?

Вздохнув, я побрела к выходу. Кажется, еще никогда не попадала я в столь удручающую ситуацию: мужчина, которого я люблю, похоже, не готов расстаться с мертвой сестрой, девушка, которую я считала подругой, внезапно повернулась ко мне столь оригинальной своей стороной, что и не знаешь, что думать. Вдобавок ученики считают меня любовницей Клайса – а раньше, раньше-то почему все молчали? И Альберт загадочно смотрит ясным взглядом, и тоже молчит.

Хлопнула от души дверью уборной и, вздыхая, побрела к нашей с Габи комнате.

Она уже была там, сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и читала книгу. Даже не посмотрела в мою сторону, и оттого так сделалось больно, до горького кома в горле. На столе уже стоял поднос с завтраком – каша с маслом, булочка, кружка с компотом. Я уселась, поковырялась в тарелке, и затем, чувствуя, что молчание становится просто невыносимым, позвала:

- Габриэль.

Удостоилась сердитого взгляда темных глаз поверх книги.

- Послушай, Габи, - каша застревала в горле, - это все как-то… Почему ты так на меня злишься? Я же вижу, что злишься.

Тут Габриэль все же отложила книгу, опустила ноги вниз и, выпрямившись, вздернув подбородок, сказала:

- Это ты послушай. Я думала, мы подруги. Но этой ночью… Когда Альберт пришел – да, я не вижу причин скрывать, что мы были вместе – так вот, когда он пришел, твоя кровать была пустой. А дверь закрыта на щеколду. Где тебя носило, Ильса? Все-таки, если мы подруги, то ты должна была…

- Но это не мой секрет, прости, - вырвалось раньше, чем я обдумала ответ.

- Странное совпадение, Ильсара, - продолжила Габи, гневно сверкая глазищами, - ты исчезаешь куда-то ночью, и этой же ночью кто-то убивает нашего Главу. Который, как многие говорили, неровно к тебе дышал.

- Многие говорили, - невольно повторила я, - а что ж мне никто об этом не сказал? Что ж ты мне об этом ни разу не сказала, подруга?