Книга Проблеск небес, страница 47 – Барбара Доусон Смит

Его голос дрожал; казалось, он сейчас расплачется. Сердце ее дрогнуло.

– Я очень польщена, вы оказываете мне честь таким предложением, – мягко сказала Кэтрин. – Но я не хочу снова выходить замуж. Больше никогда.

Берк шумно вдохнул, словно собирался что-то сказать. Не обращая на него внимания, Кэтрин пыталась отнять свои руки, но Фабиан не выпускал.

– Я умею быть терпеливым. Н-наша помолвка может быть очень долгой. Как вы пожелаете.

Неловкая ситуация страшно смущала ее.

– Боюсь, вы просите о невозможном.

– Н-но по крайней мере дайте мне время покорить ваше сердце…

Берк похлопал Фабиана по плечу:

– Леди сказала «нет».

Фабиан встал.

– В-вы мерзавец. Вы только хотите воспользоваться ею. Я н-не позволю так подло поступать с ней. – Он выпятил грудь и потряс кулаком. – Выберите себе секунданта, милорд.

Кэтрин ахнула. Берк еще не успел принять вызов, как она встала между мужчинами.

– Вы не должны драться с ним, Берк. Он прекрасный стрелок.

– Я тоже.

– Но он убьет вас.

Даже темнота не скрыла, как блеснули глаза. Он ласково взял ее за подбородок.

– Вы будете оплакивать меня?

Это короткое прикосновение вновь пробудило в ней страсть. Она будет оплакивать его. Он даже не может представить, как она будет его оплакивать.

– Я не хочу, чтобы пролилась кровь, – ответила Кэтрин. – Вы оба ведете себя как два пса, которые не могут поделить кость.

– Вы необычайно привлекательная косточка, – улыбнулся Берк.

Не позволяя себе радоваться его комплименту, Кэтрин повернулась к Фабиану.

– Я должна попросить вас отказаться от вызова. Ради меня.

– Но я не могу допустить, чтобы он сделал вас своей любовницей.

– Не сделает, я обещаю. У меня достаточно силы воли, и я не позволю ни одному мужчине дурно поступить со мной. – И это было правдой.

Если бы у нее случился роман с Берком, то только при ее желании.

– Вы и вправду не выйдете за меня?

– Боюсь, что нет, – Ей хотелось как-то смягчить свой отказ, но в то же время заставить Фабиана понять раз и навсегда, что она никогда не будет отвечать на его ухаживания. Мысленно Кэтрин попросила прощения у Альфреда и солгала: – Видите ли, моя единственная любовь умерла.

– Тогда как желаете. Я не буду драться на дуэли с этим подлецом.

От неописуемой радости Кэтрин взяла Фабиана за плечи и поцеловала в щеку. В отличие от его мускулистого тела щека была по-детски мягкой и гладкой. Он дотронулся до места поцелуя и замер как пронзенный молнией. Затем быстро скрылся в темноте.

– Очень трогательно, – произнес Берк за ее спиной. – Поцелуй наверняка убедил его отказаться от вас.

Кэтрин резко повернулась. Гришем стоял, вызывающе уперев руки в бока. Она почувствовала, что слабеет, но что-то уже сдерживало ее, заставляло сомневаться в разумности своего влечения к этому человеку. Фабиан правильно сказал о Берке, что тому нужно лишь мимолетное развлечение. У нее больше не оставалось иллюзий. После нескольких ночей восторга они разойдутся и пойдут каждый своей дорогой. Кэтрин останутся лишь сладкие воспоминания и пустая постель.

Она отступила от Берка.

– Поберегите ваш сарказм. У Фабиана по крайней мере хватило здравого смысла отказаться от дуэли.

Берк стоял неподвижно, как одно из окружавших их темных деревьев.

– Вы опустили одну существенную деталь.

– Какую?

– Дуэли бы не было. Прежде всего потому, что я не давал своего согласия.

– Нет, давали. – Вспомнив о происшедшем, Кэтрин с чувством вины поняла, что Гришем прав.

Она судила о нем по его дурной репутации, поэтому так и думала.

Берк поднял руку, как бы собираясь прикоснуться к ней, но тут же опустил.

– Я еще никому не говорил, но послезавтра я уезжаю.

Уезжает?

У Кэтрин сжалось сердце. Она знала, что он приехал только для того, чтобы выразить соболезнования семье Альфреда. Но в глубине души надеялась, что Берк пробудет здесь бесконечно долго. Она надеялась познать все радости любви с человеком, который бы ею дорожил.

Какой мечтательницей она была. До сих пор.

Берк склонил набок голову и тихо добавил:

– Думаю, у нас будет возможность попрощаться.

Потрясенная, она осталась стоять, а он повернулся и направился к дому.

Кэтрин прижала руки к груди. Он уходил так, как будто никогда и не было этого страстного поцелуя. Как будто он и не раскрывал перед ней свою душу, рассказывая о трагедии, омрачавшей его прошлое. Должно быть, его разочаровало, что она не верила в него, когда дело дошло до дуэли. Или он решил, что она не заслуживает его внимания. Он мог бы найти на балу десяток женщин, которые охотно провели бы с ним ночь. Ей не хотелось признаться самой себе, какую боль вызвала мысль о нем и другой женщине.

Кэтрин медленно и бесцельно побрела по темному саду. Возможно, так лучше. Порвать навсегда. Сказать «прощай», не поступившись своей гордостью. Избежать страданий от любви к распутнику, которые уже раз испытала.

Она споткнулась и пришла в себя. Боль в сердце говорила ей о горькой правде. Слишком поздно пытаться избежать страданий. Граф Торнуолд уже разбил ей сердце.

Ею овладело неодолимое желание броситься вслед за ним и вернуть словно по волшебству возникшее между ними доверие. Но хватит ли у нее смелости на короткую романтическую интрижку? Чтобы открыть свою школу, она должна иметь безупречную репутацию. А не репутацию легкомысленной женщины, чья порочность может плохо отразиться на детях.

Кэтрин подошла к задней стене дома и остановилась в тени огромного дуба, на который взбирался Берк, чтобы снять Тигрицу. Сейчас Берка не было видно – вероятно, он присоединился к гостям. Из освещенных окон доносились звуки празднества – звон бокалов, музыка и смех; то громкие, то затихающие голоса гостей.

С каким бы нетерпением она ни ждала этого бала, сейчас Кэтрин никого не хотела видеть. Ей хотелось побыть одной в тишине своей спальни, а не пить и танцевать в обществе чужих людей. Нужно время, чтобы подумать, поразмышлять о том, как ей правильнее поступить.

Она подошла к боковой двери, ведущей в портретную галерею. Дверь со стуком закрылась, и ее шаги гулко отдавались в большой пустой комнате. Со стен смотрели потемневшие портреты незнакомых людей. Поскольку у семьи Сноу не имелось выдающихся предков, ее свекровь купила целый набор картин на распродажах в старых имениях. Альфред в шутку называл их фальшивыми предками. По крайней мере он посмеивался над ними до того, как в прошлом году впал в меланхолию, и уже ничто больше не вызывало у него улыбки.