Онлайн книга «Краш-тест для майора»
После второй затяжки, Анастасия бескомпромиссно отбирает сигарету обратно. И возвращает чай. Мне кажется, она несколько раз порывается что-то сказать. Но в итоге, только сильнее сжимает губы. Отворачивается и молча уходит. А я не могу найти себе место в этих четырёх стенах, пока жду её. Она же обещала прийти. С отвращением смотрю на капельницу. И во мне идет борьба двух страхов — страх остаться инвалидом, если я откажусь от лечения и меня догонит инсульт, и страх мужского бессилия, если я соглашусь на это лечение. Потому что моё тело уже не реагирует так, как должно на красивую женщину. И единственное, чего мне хочется, это вернуть его в тонус! А лечение… оно может и лишнее вообще. Прислушиваюсь к своему телу. Ну какой, блять, инсульт? Почему анализы крови вдруг стали плохими? Я же недавно для Ваньки кровь сдавал, когда его в бедро ранило. Все было, как у космонавта! И всегда было как у космонавта. Рассматриваю пластиковый баллон на капельнице — натрия хлорид 0,9. Это физраствор, это я знаю. Но мало ли что в этом физрастворе уже растворили. Анастасия распорядилась пока не ставить. Значит, там не только физраствор. Ощущение, с которым я пришел в себя было гадким и жутким. Слабость, беспомощность, заторможенность, отупление… Не хочу больше. Оно внушает бессознательный ужас. И вообще, как и любой мужчина, наверное, я испытываю патологическую неприязнь к любому лечению. Хочется чувствовать себя сильным, бесстрашный и бессмертным! И нравиться Анастасии. Я нравлюсь ей даже таким ущербным сейчас… это чувствуется. — Вы готовы продолжить? — наконец-то возвращается Анастасия. — Готов… Она долго и детально расспрашивает меня про поезд, ища границу, с которой моя память потеряла целостность. — Пионы? — поднимает вопросительно бровь. — Пионы… бежевые… розовые… белые… — Вы ехали один? Вдавливаю ладони, растирая уставшие глаза. Голова начинает гудеть. Возвращаюсь к ощущению поезда. Очень быстро проносится несколько мутных кадров. Я не могу уловить что на них. И уже после того, как они затухли, я откручиваю назад. Эхо смеха женского… ухоженные женские пальчики на изящной ножке с ярким педикюром, лежащие на моем голом животе, пониже пупка… прямо на дорожке волос в пах. И… словно всплывшее откуда-то из глубины: «Ольга…», смешанное с каким-то странным чувством неудовлетворения. Веду рукой по волосам. И по-пацански обламываюсь сказать женщине, которая мне запала, что был с какой-то другой. — Один… наверное. Она опускает глаза так, словно знает, что я вру. Зольников! Ну ты чего, а?… Но не хочу я. Что изменит эта информация? Я попробую вспомнить это сам. Анастасия встает, подкатывает капельницу. Протирает пальцы антисептиком. Взгляд рассеянный, расстроенный… обвязывает резиновым шнуром мне руку повыше локтя. Берет в руки иглу, снимает с нее колпачок. А я смотрю на эту иглу, как на ядовитую змею. Всё внутри меня сжимается. И она замерла с ней в руках, нерешительно надавливая пальцем на набухшую синюю вену. Медленно подносит иглу. Мне хочется оттолкнуть ее руку! Снова тормозит, прикасаясь скосом иглы к моей коже. Вдыхает поглубже. — Настя… Испуганно одергивает руку с иглой, заглядывая мне в глаза. — Не ставьте мне это. Я отказываюсь, — решаюсь я. — Я хочу физраствор с глюкозой. — Сергей… ну я же не могу менять Ваше лечение. У меня нет таких полномочий. — Тогда — ничего не надо. Скажете, Зольников отказался. Зачем мне эти миорелаксанты? — Снижение тонуса мускулатуры… — Обездвижить? — Да. — Зачем? — Вам пока что может быть опасно активно двигаться. — Окей, я согласен на постельный режим. Остальное зачем? — Да не могу я без анализов и мрт! — бросает иглу Настя, отворачиваясь от меня. Её плечи вздрагивают, словно от всхлипа. — Настя, я Вас расстроил? Извините… — Вы меня извините, — не оборачиваясь. — Что-то я сегодня не в себе. Обнимая за плечи, присаживаю её на кушетку, боясь, что ей опять станет плохо. Мы снова встречаемся взглядами и зависаем так. Наше молчание уже так затянулось, что нарушены все нормы приличия. И я как пьяный от её близости. И эта её родинка… и голос! — Вы мне снились. — Что?.. — Когда я был в коматозе, мне снился Ваш голос. — Быть может, услышали здесь?… — Но Вы же были на выходных не здесь. Растерянно поправляет волосы. — Сергей, Вам нужно лечь, — кладёт руку мне на плечо, давит. Я кладу свою сверху на ее кисть. Поглаживаю, с удивлением отмечая, что барьера как с посторонней женщиной, который нужно преодолевать, нет. Совсем нет. Вот я могу поцеловать ее пальцы, запястье… и она не шокируется. Погладит мои губы… Тактильная память тут же подкидывает это ощущение. — Настя, мы не могли встречаться где-то раньше? У меня такое дежавю… что я теряю связь с реальностью. Беру её руку в свои. — Вот я к Вам прикасаюсь… так… словно уже много раз делал это. — Так бывает… Область мозга содержащая какие-то определённые образы и воспоминания блокируется, но связи ведут в обонятельную, слуховую зону, тактильную… Там воспоминания хранятся, как и прежде. Просто они не могут привязаться к конкретному образу. Обратная связь нарушена. И… могут привязаться к случайному, — она отводит глаза. — Так, мы не встречались?… С волнением облизывает свои нежные губы, набирает в грудь побольше воздуха… — Настасья Андреевна, — заглядывает медсестра. — Глеб Евгеньевич приехал. Просит Вас… Сжав на мгновение мою кисть, быстро выходит из палаты. Я слышу, как удаляется стук каблучков. И ловлю себя на том, что горю от ревности! Неприятной, горькой и… беспомощной! Потому что я овощ, блять. Не-е-е! Не надо мне такого лечения! Поднимаю глаза на эту ебучую капельницу…. Интуиция орёт, как сигнальная система. Капельница как граната без чеки. Какой-то не совсем адекватный страх охватывает меня, что мне могут поставить ее насильно. И мне хочется эту гранату обезвредить. Встаю, выглядываю в коридор больницы. За стойкой ресепшена пусто. Дверь в сестринскую приоткрыта, оттуда женские голоса. Женщины спорят, смеются… чуть дальше приоткрыта еще одна дверь. В синей униформе спиной ко мне стоит здоровенный санитар. Оглядываясь, тихо дохожу до ресепшена. — Варя, ты капельницы подготовила? — доносится из сестринской. |