Книга Песнь экстаза, страница 50 – Лора Таласса

– Только не говори мне, что он превратил тебя. Прошу, только не говори мне этого. Я ведь помню, как ты этого боялась. А если он все-таки это сделал, помоги-мне-черный-Иисус, я оторву башку этому мохнатому засранцу и сошью себе шубу из его шкуры. Поняла, что я сказала?

Некоторое время я слышу в трубке только тяжелое дыхание Темпер.

– Охренеть, – наконец отвечаю я. Откашлявшись, продолжаю: – Э-э, нет, у нас не было дикого животного секса; нет, Эли не превращал меня в вервольфа. И ради всего святого, Темпер, не надо шить шубу из моего бывшего. Он не сделал мне ничего плохого.

– Тогда что у тебя там стряслось???

Только услышав этот вопрос в третий раз, я понимаю, что заразилась от Торговца дурной привычкой уходить от ответа и утаивать информацию.

Я смотрю на пресловутый браслет – почти целый ряд бусин исчез.

– Ты можешь ко мне приехать? – спрашиваю я.

– А небо голубое? Глупый вопрос, подруга.

Я через силу улыбаюсь, хотя Темпер не может меня видеть.

– Хорошо. Приезжай, и я все тебе расскажу. Не хочу говорить об этом по телефону.

Моя мечта сбывается, хотя и не полностью: я отыскиваю в кухне свою любимую вредную еду, включаю одно из тех телешоу, от которых тупеешь прямо на глазах, и в ожидании приезда Темпер сижу с тарелкой, уставившись в ящик.

Но это не помогает.

Мне по-прежнему не дают покоя воспоминания о путешествии в Иной мир, я в ярости из-за разгрома в доме, но сильнее всего меня раздражает то, что я не перестаю прокручивать в мозгу картины наших объятий и поцелуев с Десмондом.

Десять минут спустя парадная дверь распахивается, и я слышу цоканье каблуков.

Темпер останавливается на пороге гостиной и, увидев меня, начинает быстро-быстро моргать.

– Девочка моя!

Мы бросаемся навстречу друг другу и обнимаемся. Когда мы, наконец, отстраняемся друг от друга, Темпер шмыгает носом и осматривает комнату. Ее взгляд задерживается на восстановленном Торговцем обеденном столе и окнах с целыми стеклами.

– Я приезжала сюда утром, – сообщает она, убирая с лица косички. – Этот стол был сломан.

– Это… хм… имеет прямое отношение к тому, о чем я собиралась тебе рассказать.

– Я тебя внимательно слушаю. – Она ставит сумку на пол и с размаху плюхается на диван. В воздух поднимаются клочки наполнителя.

Так, здесь я забыла пропылесосить.

Темпер берет мою миску с попкорном и начинает запихивать его в рот.

– А бухло где? – спрашивает она, озираясь. Обычно мы проводим вечера в компании нескольких банок пива или бутылочки вина.

Вот дерьмо, она же ничего не знает.

– Ну, понимаешь, я, это… хочу попытаться бросить пить и все такое, – лепечу я, осторожно устраиваясь рядом с ней.

Забыв о попкорне, Темпер разворачивается ко мне всем телом и пристально смотрит мне в лицо.

– Так, что все-таки происходит, ты можешь мне сказать или нет?

Я потираю лоб.

– Очень, очень, о-о-о-о-о-очень много всего. – Так много, что я даже не знаю, с чего начать.

Я сижу некоторое время, пристально глядя на собственные руки.

– Помнишь этот браслет? – наконец, спрашиваю я, демонстрируя запястье.

– Ну. – Темпер смотрит на меня в недоумении.

– Каждая бусина означает долг. – Стараясь не встречаться взглядом с подругой, я провожу кончиками пальцев по рядам бусин. – Я по уши в долгах.

На лице Темпер написано облегчение; она поудобнее устраивается на диване.

– Так заплати, у тебя же есть деньги, – советует она и снова принимается за попкорн. Потом с довольным видом щелкает пальцами. – А лучше очаруй своего кредитора, и он забудет обо всем.

Я кашляю.

– Все не так просто. На этого парня мои чары не действуют. Так что приходится платить. Поэтому меня и не было целые сутки.

Темпер снова поворачивается ко мне и, прищурившись, пристально смотрит мне в глаза.

– И что это за парень?

Я издаю нервный смешок.

– Это… хм… он, в общем, Торговец.

Молчание.

Темпер приподнимает брови.

– Погоди-ка, тот самый Торговец? Тот самый Торговец, который десять лет назад чуть не убил нашего преподавателя? Тот парень, которого подозревают в причастности к исчезновению двадцати с лишним человек? Тот, который всегда в первой десятке списка разыскиваемых преступников, потому что он постоянно проворачивает криминальные делишки?

– Это все ложь, – говорю я.

Она фыркает.

– Подруга, мы с тобой прекрасно знаем, что Торговец – бандит, а вовсе не невинная овечка.

– Он нормальный парень. – И целуется как рок-звезда.

– С какой стати ты его защищаешь? – удивляется она.

– Все сложно.

– Торговец – плохой парень, Калли. Это я тебе говорю. Я выросла в Окленде ^[4] – я люблю плохих парней. Но даже я не стала бы с таким связываться.

Я сижу, прикусив губу и уставившись в пол. Темпер заглядывает мне в лицо и вздыхает.

– О нет, подруга, только не говори, что он тебе нравится.

Я молчу.

– Черт! Он тебе нравится. – Она берет меня за руку. – Знаешь, я должна тебе сказать откровенно: отношения с плохими парнями всегда плохо заканчиваются.

К несчастью, я уже выяснила это на собственном опыте.

Мне удается заснуть лишь поздно ночью – слишком много мыслей безостановочно крутится в мозгу.

В конце концов, я полностью посвятила Темпер в свои отношения с Торговцем за последние восемь лет. Она уже давно подозревала, что кто-то разбил мне сердце, но не знала подробностей. Я рассказала о своей сделке с Торговцем, о загадке, которую мне предстояло разгадать, о появлении Эли в моем доме во время Священной Недели и о том, как он превратился в волка у меня на глазах и набросился на нас.

Бедняга Эли. Теперь из сверхъестественных существ его крови жажду не только я. И, честно говоря, я бы на его месте больше боялась гнева Темпер, чем моего.

На улице ветрено, стекла в окнах дрожат. Вой ветра похож на предсмертный вопль животного. Волны обрушиваются на скалы далеко внизу. Шум ветра и моря не дает мне уснуть, и когда дремота все-таки одолевает меня, завывание бури преследует меня даже в беспокойных снах.

Я слышу голоса странных детей.

«Он придет за тобой. Он заберет тебя с собой».