Книга Песнь экстаза, страница 61 – Лора Таласса

И уже во второй раз за сегодняшний вечер взгляд Торговца останавливается на моих губах.

Клиент, извивающийся на траве, смотрит мне прямо в глаза.

– Помогите мне, пожалуйста, – умоляет он.

Лицо Деса становится каменным; он оборачивается, загораживает меня собой. Ночь, и без того непроглядная, становится еще темнее.

– Зря ты это сказал, – рычит он. Где-то в отдалении гремит гром.

Дес подходит к охваченному ужасом человеку; тот пытается отползти, приподнявшись на локтях, но Дес ставит ногу ему на грудь.

– Имя, – грубо требует он.

– Я… я не понимаю, о чем ты.

Дес пару секунд рассматривает распростертого на траве должника, потом кивает.

– Ну хорошо, Стэн. Поднимайся.

«Не делай этого, лежи, Стэн, придурок», – проносится у меня в мозгу.

Но Стэн встает на ноги; по его лицу видно, что он с трудом верит в свою удачу. Но я-то знаю, что Торговец никогда не отпускает клиентов просто так.

– Давай, – Дес кивает в сторону старой машины, припаркованной у дома, – залезай.

До Стэна, очевидно, дошло, что все не так просто, и он колеблется.

Торговец идет к машине, требовательно бросив по пути:

– Ключи.

Стэн не реагирует. Ключи сами собой выскакивают из его кармана, и Дес ловит их на лету. Подходит к машине, стучит по капоту.

– Садись. Быстро.

– Зачем? Что тебе нужно? – лепечет Стэн, вытаращив глаза.

– Мы совершим небольшое путешествие в Иной мир. – Дес открывает водительскую дверь. – А когда мы туда приедем, я скормлю тебя его самым хищным обитателям, каких только мне удастся найти.

Даже для упрямого Стэна это слишком. Он забирается на заднее сиденье, не переставая негромко поскуливать, как побитая собачонка, и мне кажется, что я никогда в жизни не видела и не слышала ничего более жалкого. Я бросаю на него презрительный взгляд. Каждый, кто вызывает Торговца и просит его об услуге, должен ясно понимать, что день расплаты рано или поздно наступит.

Я встречаюсь взглядом с Десом, и выражение его лица смягчается.

– Херувимчик, извини за испорченный вечер. Я высажу тебя у общежития. Садись.

Я подхожу к машине, сажусь на переднее сиденье. В салоне стоит какой-то затхлый, кисловатый запах, словно здесь неделю назад забыли переполненную пепельницу.

Сзади доносятся новые мольбы.

– Пожалуйста, ты не понимаешь, – хнычет Стэн, вцепившись в спинку кресла Деса, – у меня семья.

– У тебя есть бывшая подружка, с которой вы давно расстались, и двое детей, с которыми ты не видишься и которым не платишь алименты. Поверь мне, без тебя их жизнь не станет хуже. – И Торговец выруливает на темное шоссе.

– Я не хочу умирать. – всхлипывает Стэн.

– Тогда скажи мне то, что я хочу узнать, – предлагает Дес.

– Ты не понимаешь, – воет Стэн, – то, что он сделает со мной, будет хуже смерти.

Тьма, исходящая от Деса, растекается по салону.

– Ты же знаешь, кто я такой, Стэн, – ледяным тоном угрожает Торговец. – Моя репутация всем известна. Я уверен, ты слышал о том, что случалось с клиентами, которые пытались меня надуть.

Снова рыдания.

– И они платили, – зловещим голосом продолжает Дес. – Прежде чем умереть, они платили.

Вот черт.

Стэн жалобно всхлипывает. Обернувшись, я вижу, как он размазывает по лицу сопли и слезы.

Так нельзя.

– Пожалуйста, не надо, – невнятно бормочет он. – У меня… у меня семья… У меня…

Может, дело в пузырящихся соплях, может, в том, что взрослый мужчина ведет себя как ребенок, а может быть, в том, что я вынуждена сидеть в вонючей машине и не могу спокойно доесть свои макаруны. В общем, этот человек своим дурацким поведением испортил мне вечер.

Я призываю сирену, разворачиваюсь к Стэну, и моя кожа начинает мерцать.

– Не надо… – предупреждает Дес.

Слишком поздно.

– Выполни обещание, данное Торговцу, и скажи ему то, что он хочет услышать, – приказываю я голосом сирены, глядя на клиента. – Сейчас же.

Стэн сопротивляется добрых пять секунд, но, естественно, в конце концов вынужден подчиниться. Слезы текут по его лицу, когда он бормочет:

– Его называют Похитителем Душ. Я не знаю его настоящего имени, не знаю имен людей, которые делают за него грязную работу.

Губы Торговца, сидящего рядом со мной, превращаются в тонкую линию. Я вижу, что он в ярости.

– Он является во множестве обличий, но у него нет тела… – Остального я не слышу из-за рыданий. Мне удается различить только три слова: «ты, грязная сучка».

Дес резко тормозит, машину заносит, и мы останавливаемся. Он выскакивает из машины, вытаскивает Стэна за волосы и тащит во мрак. Магические тени окутывают его и пленника. Через какое-то время я слышу вопль Стэна, звуки ударов и жуткое хлюпанье. Эти звуки тоже становятся приглушенными, далекими. Наконец, наступает полная тишина. Так проходит несколько минут, и мне уже начинает казаться, что Торговец забыл обо мне.

Но неожиданно он падает мне на голову, в буквальном смысле – приземляется около машины, потирая костяшки пальцев.

– Ты летел! – ошарашенно восклицаю я. Кроме того, он сделал со Стэном что-то плохое, но я предпочитаю об этом не задумываться.

Торговец не стал бы его убивать. Правда?

Дес не отвечает, и только когда он подходит ко мне вплотную, я понимаю, что он на пределе.

Он открывает дверь с моей стороны, заставляет меня выйти из машины и прижимает к себе.

– Не смей так больше делать, херувимчик. – Он тяжело дышит. – Никогда.

Подумаешь, я очаровала его клиента, что тут такого?

– Но я же тебе помогла, – оправдываюсь я.

Дес сжимает мои запястья, и я замечаю, что у него дергается щека.

– Черт побери, как ты не понимаешь? Ты подписала себе смертный приговор!

Я по-прежнему в недоумении.

– Но ведь я и в Венеции сделала то же самое.

– И совершенно напрасно, – говорит Торговец, – но на этот раз дело обстоит еще хуже. Ты заставила говорить человека, который был готов умереть, лишь бы не выдать тайны. – Он молчит некоторое время, чтобы смысл его слов дошел до моего сознания.

Он был готов умереть, лишь бы не выдать тайны.

Мне становится очень страшно. До сих пор я не слишком серьезно относилась к ремеслу Торговца и сделкам с ним. Доказательство тому – несколько рядов черных бусин на запястье. Мне это всегда казалось скорее игрой. Зловещей, жестокой игрой, и, тем не менее, – всего лишь игрой.