Книга Песнь экстаза, страница 77 – Лора Таласса

В его голосе слышится нестерпимое желание.

Он все ходит по комнате, и я хватаю его за руку, чтобы остановить его, прекратить эти странные, загадочные признания.

– Дес, о чем ты говоришь?

Наши пальцы сплетаются, и он прижимает мою руку к своей груди.

– Как насчет того, чтобы начать расплату с долгами сегодня ночью?

Я вижу в его глазах вожделение, темное желание и ничего больше. Весь последний год, когда я размышляла о Десмонде, мне казалось, что из эльфийских черт характера ему присущи лишь коварство и жестокость. Но сейчас передо мной самый настоящий эльф. Его слова, его выражение лица – все это незнакомое, пугающее.

Незнакомое, пугающее и манящее.

И когда он смотрит на наши сплетенные пальцы, его губы раздвигаются в такой улыбке, какой я прежде не видела – одновременно жестокой и радостной. У меня возникает желание выдернуть руку, но инстинкт самосохранения не дает мне бежать. Я интуитивно догадываюсь, что Дес ступил на тонкий лед. Стоит мне сделать резкое движение – и он бросится вперед очертя голову.

Я набираю в легкие побольше воздуха.

– Десмонд Флинн, что бы все это ни значило, мне нужно, чтобы ты прекратил это, немедленно.

Мой голос звучит гораздо спокойнее, чем я ожидала. Но кровь по-прежнему шумит в ушах.

Он подносит мою руку к губам и опускает веки. Стоит так, не шевелясь, по меньшей мере, минуту. Достаточно долго, чтобы я начала волноваться. Однако, в конце концов, Дес встряхивает волосами, быстро моргает, резко втягивает воздух. Потом зажмуривается, открывает глаза, и я сразу понимаю, что тот Дес, которого я знаю и на которого привыкла полагаться, вернулся.

Он смотрит на меня с раскаянием.

– Прости, херувимчик, – хрипло шепчет он. – Мне нельзя было говорить это, вести себя так. – Помолчав, он продолжает: – Но ведь я… не человек, хотя со стороны и могу казаться человеком.

Мое сердце трепещет от какого-то нового, странного смешанного чувства: да, мне по-прежнему страшно, но есть еще и надежда, и она сильнее.

Не могу назвать себя особенно смелой, но сейчас мне удается набраться храбрости и начать действовать.

– Скажи, а я… нравлюсь тебе? – спрашиваю я. Думаю, что смысл вопроса понятен.

Торговец разжимает пальцы.

– Калли. – Он отступает, отстраняется, в прямом и переносном смысле.

– Да или нет? – настаиваю я.

О, я без труда разгадала смысл его слов, когда он предлагал забрать меня из Академии и заставить расплатиться с долгами.

Он нежно поглаживает меня по виску. Лицо у него по-прежнему хмурое и печальное. Он опускает голову.

Да, я ему нравлюсь.

Моя кожа светится, ослепительно светится, и я чувствую себя бесконечно счастливой, чертовски счастливой, потому что я нравлюсь ему, а он – мне. Потому что он пригласил меня на бал, и по законам магического сообщества я уже совершеннолетняя.

Может быть, моя мечта наконец-то сбудется…

Несмотря на то, что Десмонд, мягко говоря, меня пугает, несмотря на то, что сирена нашептывает мне всякие непристойности, я счастлива, как девчонка. Он для меня все равно что луна на ночном небе, он – свет и единственная радость моей жизни.

Мой темный король. Мой лучший друг. Я приподнимаюсь на цыпочки.

– Калли…

Я закрываю ему рот поцелуем. Конечно, это можно лишь с некоторой натяжкой назвать поцелуем. Мои губы касаются его губ, и мы стоим так несколько секунд.

Торговец сжимает мои плечи. Я совершенно уверена в том, что он хочет привлечь меня к себе, но почему-то не делает этого.

Его губы по-прежнему крепко сжаты, и я чувствую себя так, словно меня окатили ледяной водой.

Но вот он издает звук, похожий на страдальческий стон, и приоткрывает рот. Внезапно это превращается в настоящий поцелуй.

Он сжимает меня в объятиях, целует жадно и страстно, словно не может насытиться. Словно это первый и последний поцелуй в его жизни.

Голова кружится от счастья. Я обнимаю его, как утопающий, который хватается за соломинку. И мне вновь кажется, что наши тела созданы друг для друга.

Сама преисподняя не могла бы послать мне более опасного и коварного возлюбленного; но я знаю, что даже на Небесах я не буду так счастлива. Я ждала год, год я страдала, год я сходила с ума от отчаяния, зная, что ничего подобного никогда не случится.

Но это все-таки случилось.

Дес запускает руку в мои волосы, грубо прижимает к себе. Крепче обнять уже невозможно, и мне кажется, что он пытается слиться со мной, впитать меня, насытиться мной.

Мне приходит в голову мысль о том, что я не умею целоваться. Я даже в самых смелых мечтах не могла себе представить, что он, Десмонд, будет хотеть меня, как умирающий хочет жить.

Я слегка отстраняюсь, чтобы вздохнуть, и в этот момент чары рассеиваются. Только что Дес принадлежал мне, и внезапно он становится чужим.

Он отпускает меня, делает шаг назад, шатаясь, как пьяный, тяжело переводит дыхание. Тени сгущаются вокруг него – темные, мрачные, непроницаемые, каких я никогда прежде не видела. Они окутывают и меня, как грозовые тучи.

Но, подняв взгляд, я моментально забываю о тенях.

За спиной Деса появляются два странных серебристых крыла, украшенных острыми когтями; когти поблескивают высоко над головой Деса.

– Твои крылья… – в ужасе шепчу я.

«Мы демонстрируем крылья только тогда, когда нам хочется убивать или трахаться», – так он сказал мне когда-то.

Не думаю, что в эту минуту ему хочется меня убить.

Дес, естественно, не оборачивается, чтобы узнать, на что я уставилась. Он не сводит пристального взгляда с моего лица.

– Прости, – повторяет он. – Все должно было произойти совсем не так. Я должен был подождать. Я собирался подождать.

– Дес, да в чем дело? Что с тобой? – спрашиваю я, делая шаг к нему. У меня внутри что-то обрывается. Я интуитивно понимаю, что он уже сожалеет обо всем, что случилось.

Торговец машинально приглаживает волосы, и я замечаю, как дрожат его руки.

– Я должен идти.

– Нет, – шепотом умоляю я, и мое сияние угасает.

– Прости, – твердит он. – Я хотел дать тебе больше времени. Мне не следовало, нельзя было делать этого… Нельзя было так поступать с тобой.

Так поступать со мной?

Нет, не может быть, он не это имеет в виду. Ведь крылья по-прежнему не исчезли! Они дрожат, словно собираются раскрыться против воли хозяина.

– Но я же тебе нравлюсь, – упрямо говорю я, не понимая, что он говорит, почему он это говорит. Единственное, что я понимаю – то, что он сожалеет о поцелуе.