Онлайн книга «Боевые псы не пляшут»
|
– Я, честно сказать, малость охренел, – сообщил он. – Там ты кажешься совсем другим. – Я и есть другой. – Там ты, наверно, становишься таким, как раньше. Я здесь уже полтора года и впервые вижу, что боец осваивается так быстро. Ты за три дня набрал физическую форму, какой молодые псы не могут достичь долгими тренировками. – Кое-что не забывается. – Искусство убивать, наверно. – Тебя же я не убил. – Это верно. – Дог подошел поближе и поглядел на меня очень пристально. – Однако знаешь ли, что я думаю? Что если мы сойдемся на ринге и никто не вмешается, ты сначала в два счета в четыре укуса распотрошишь меня. А потом уж узнаешь. – Неправда. Мы же друзья. – Это сейчас. А на арене? На это я не ответил. Разделенные решеткой, мы лежали нос к носу, положив головы на лапы. – Я тут навел кое-какие справки… – сказал дог, меняя тему. – Разузнал про тебя. Выяснилось, что ты когда-то был просто звездой, первым бойцом Живодерни. На тебя делали огромные ставки. Это так? – Мало ли что болтают… – А еще рассказывают, что ты перебил десятки собак. И что самое интересное – после всего этого сумел убраться оттуда живым, целым и невредимым. А это удается одному бойцу из сотни. – Повезло. – Одного везения мало – еще ум нужен. – Будь у меня ум, не сидел бы я здесь. Дог продолжал рассматривать меня с уважительным любопытством. Потом негромко фыркнул. – У меня хорошие новости, – сказал он и сейчас же покачал головой, словно в сомнении. – Только я не вполне уверен, что они и вправду хорошие. – Выкладывай, а уж я решу и тебя уведомлю. – Судя по всему, люди тоже тебя признали. И теперь в курсе, кто ты. Ты сейчас на пике формы, они хотят поиметь с этого свой барыш. А потому завтра повезут тебя на Живодерню. Там устроят полдюжины боев с высокими ставками. Сердце у меня вдруг тоже замерло и пропустило один удар и лишь потом забилось в прежнем ритме. Мы лежали молча, глядя друг на друга. Новость медленно оседала в моем помраченном рассудке. Наконец-то окончательная цель оказалась совсем рядом. – А известно уже, с кем мне придется драться? Он мотнул головой, и я ощутил острое беспокойство. – А будет ли там мой дружок Тео, тоже не знаешь? – Тоже. – Может, мне опять повезет, и я встречу его. – Что мне сказать тебе… Многое должно совпасть, чтобы его выставили против тебя. Но, если это случится, а вы не станете драться друг с другом насмерть, песенка твоя спета. Вас обоих прикончат без жалости. Я молчал, осмысляя его слова. Или пытаясь сделать это – в голове был туман, и думать мне было трудно. – Ты хорошо вел себя, друг, – наконец сказал я. – Что бы там ни было, вернусь я или не вернусь, я тебе благодарен. – Да ладно, пустяки. – Совсем не пустяки. А о себе ты думал? О том, что дальше будет? Дог угрюмо сморщился. – Пока что и в ближайшем будущем все нормально. Думаю, здесь пока и останусь в сторожах, благо кормят от пуза. – А когда состаришься? – Знаю, что ты хочешь сказать. Что, когда одряхлею, меня сделают спаррингом? Так ведь? – Так. Если не успеешь раньше отвалить. – Я бы, может, и отвалил, да только придется бросить даровую кормежку и хозяев, которые, как ни крути, все же мои хозяева. Ты понимаешь, о чем я. Дурацкая наша верность, которая так нас привязывает к ним и причиняет нам столько зла, когда они ее недостойны. – Чаще всего так и бывает. – Ну, неправда. Ты несправедлив. Есть прекрасные хозяева. Тут все дело в том, какой билетик вытянешь в этой лотерее. С этими словами он печально покивал. Потом сквозь открытую дверь посмотрел на луну, плывшую по черному небу. – Знаешь что, Арап? Иногда я мечтаю уйти в горы куда-нибудь. Убраться отсюда, скрыться от людей… Носиться по полям в свое удовольствие, охотиться для пропитания… Вернуться к своим корням, понимаешь? Жить, как волки живут. – Есть собаки, которые ведут такую жизнь. – Это не то… Они – отверженные, брошенные хозяевами. Мало кто откажется от сытого, покойного житья сам, по доброй воле, а не потому, что обстоятельства вынудили. – Кажется, мы все променяли на уют и покой. – Именно так, – согласился дог. – Отказались от своей мечты. Забыли вкус приключений. Обуржуазились и старимся, лежа у камина или у калорифера, грызя хозяйские шлепанцы… Но только пока нас не выдернут из этого сна – и мы не кончим жизнь под колесами где-нибудь на шоссе или в каком-нибудь жутком месте вроде этого. Как мы с тобой. Я скривил губы в саркастической усмешке: – Или как наш друг Борис. При упоминании о Красавчике дог зафыркал от удовольствия: – Аф-аф-аф. Точно. Хоть бы меня кто решил уморить таким способом. Он вернулся на рассвете. После его ухода я не сомкнул глаз, беспрерывно прокручивая в голове возможные варианты того, что произойдет на следующий день. Взвешивая «за» и «против», прикидывая, велика ли возможность встретить Тео на Живодерне. А также – есть ли у меня шансы на победу в схватке с другими собаками. Вот тут, бесшумный как тень, и появился дог и повалился у решетки. – Еще кое-что разузнал, – сообщил он. Мы лежали нос к носу. Луна изменила положение, и теперь в ангаре было совсем темно. – Против тебя выставят собачку: порода – неаполитанский мастиф, вес – семьдесят пять кило. Таких еще называют «молосс». Крутая зверюга, кличка – Курций. – Опытный боец? – Не то слово. Ему четыре года, и он в самом расцвете. Дерется уже шесть месяцев. Неизменно побеждает. Я сморщился. Мне еще не приходилось иметь дело с молоссами, но кое-что об этих псах мне в свое время прогавкал Агилюльфо. Бойцовые собаки, которые в старину несли караульную службу в римских крепостях. Мало чувствительны к боли. – Тебе нелегко придется, Арап, – невесело сказал дог. – А про моего дружка Тео ничего не известно? – Отчего же… Известно. Планируют выпустить его после вашей пары против ротвейлера. Да, завтра на Живодерне никому скучно не будет, подумал я холодно. И мало не покажется. – А что ты мне скажешь про этого ротвейлера? – Крепенький парнишка, хоть и молодой еще. Это может быть и достоинством, и недостатком, смотря с кем в пару его поставят. Он выходит на ринг во второй или третий раз. Весом примерно с тебя – полсотни человечьих кило. Кличка Рембо. |