Книга Особое обстоятельство, страница 64 – Гузель Магдеева

— Придется зашивать, — заметил Леша, на что Макс фыркнул:

— Я вам не сраный Рембо, достаточно забинтовать и доставить меня в больницу.

— Я и не собирался штопать тебя, клоун, — спокойно ответил Белогородцев.

— Леша, выведи пса, похоже, ему надо в туалет.

Я сделала вид, что занята, избегая его взгляда. Давай, Леша, без лишних вопросов. Схватив поводок, он вывел Самсона, который хоть и пытался рычать поначалу, но все же, решил не выпендриваться.

Я начала перевязывать бинтом ногу.

— Красивый медальон, — внимательно глядя в глаза Максу снизу вверх, произнесла тихо. Настороженность мелькнула лишь на мгновение, после чего он взял себя в руки:

— Такой же хочешь? Могу подарить.

— Как брату? Или это он тебе купил?

Макс пытался не выдать себя, засмеявшись, но доли секунды, на которую он медлил, было достаточно, чтобы понять: я угадала.

Меня всегда смущало его умение оказывать в двух местах одновременно, всегда быть в курсе дел, везде успевать. И если бы не дурацкий ошейник, который они таскали на шее, пряча под ворот рубашки, я бы даже не стала задумываться, что передо мной периодически появляются разные люди, носящие одинаковое лицо.

— Так кого из вас зовут Максимом на самом деле? Или ни одного?

— Ты такая фантазерка, — по акульи улыбнулся он, но я покачала головой:

— Поздно ломать комедию. Если я узнаю, у кого Библия, он пойдет на мои условия?

— Сначала найди ее, потом решим, — холодно отчеканил Максим, прекращая разговор. К приходу Леши мы сидели по разным углам, недовольные друг другом.

— Ночевать остаемся здесь, завтра с утра трогаемся дальше. Спим по очереди, сначала ты, потом я.

— Меня тоже дежурить заставите? — ехидно поинтересовался наш пленник, но Белогородцев обрубил его:

— Пасть захлопни.

Мы расстелили на полу куртки, сворачивая их в подобие гнезда. Лешка развязал Макса, но лишь для того, чтобы перекинуть веревку через столб, расположенный в середине комнаты. Я легла поближе к Пашкиному брату, накрываясь его курткой. Стало тихо; на улице пели сверчки, да так громко, что казалось, будто их звуки раздаются над самым ухом. Я стащила с себя сырые носки и джинсы, потихоньку согреваюсь в сухом тепле. Леша с равнодушием наблюдал за моей возней, Макс притворялся спящим.

Чем сейчас занят Тимур? Я так и не смогла привыкнуть к тому, что его зовут Валерой, — не шло ему это имя. Когда мы увиделись впервые, в Новокамске, я почти не запомнила его лицо. Стоя среди толпы, не сводившей взглядов от снижающегося вертолета, я испытывала только ужас, продолжая искусственно улыбаться. А когда ко мне подошел Кайгородов, я и вовсе была близка к тому, чтобы упасть в обморок. Фотографы щелкали затворами, а я очень надеялась, что людям заполнятся национальный костюм, красная помада и густой слой макияжа на лице, а не я сама.

Только один раз мы встретились с ним глазами, когда он слегка нахмурился, прожевывая кусок, а я призывала все силы, чтобы не двигаться и не трястись от страха. Красивый, холеный, он выглядел, как герой из романов про миллионеров. «Ему всего лишь станет плохо, — утешала я себя, — а дальше все будет нормально».

И когда Валерий начал задыхаться, я побежала прочь, против потока любопытных, спешивших увидеть, что там произошло. Иномарка Макса ждала меня за оградой, и я прошла беспрепятственно, на ходу сдирая с себя костюм, мимо охраны. Почти не скрываясь, мы уехали, и я все это время верила, что с Кайгородовым не случилось ничего страшного, пока не наткнулась на статью о том, что его не стало.

В тот момент на моем личном кладбище появился еще один крест, вбитый моими руками.

И все же никак, никак образ Тимура не вязался с Кайгородовым, словно в моей реальности существовало два разных человека, которые никак не желали складываться в один-единый пазл.

Устав ломать голову, я провалилась в сон ощущая, как рядом пристраивается Самсон, и его теплый бок колет ладонь короткой щетиной.

Когда Леша принялся будить меня, тихонько касаясь плеча, я долго не могла проснуться. Открывала глаза, и казалось, что вокруг черная пустота. Тяжелые веки смыкались снова и снова, пока я, не собрав волю в кулак, не села, ощущая головокружение.

— Сколько время? — спросила шепотом, почти вслепую нашаривая одежду.

— Полчетвертого, — также тихо ответил Леша, протягивая мне мои вещи, — я посплю час, потом выдвигаемся.

— Часа хватит? — усомнилась, натягивая полусырые штаны.

— Нормально.

Белогородцев вытянулся, подсовывая под голову свернутую валиком куртку. Я зябко поежилась, осматриваясь. Пес моргал полусонными глазами, и я накрыла его голову ладонью, призывая занять прежнее положение.

— Спи.

Макс лежал на боку с приподнятыми руками, практически обнимая столб. Я тихо поднялась, скрипя суставами, и пошла искать туалет на улицу. Рассвет уже занимался над огородом, где расхаживали вороны, периодически каркая и клюя что-то под ногами. Зябко поежившись, я сбегала в туалет, и быстро побежала обратно.

Заглянув в комнату, я остановилась в коридоре, копаясь в сумках в поисках минералки. Открыла бутылку, жадно сделав несколько глотков, и только потом прошла внутрь. Самсон дрых, Белогородцев лежал в той же позе, что и пять минут назад, а Макс…

А Макса не было. О его присутствие напоминала только веревка, привязанная к столбу.

— Твою мать, — выругалась я громко, — твою мать!

Леша отреагировал на мой крик сразу же. Одного взгляда ему хватило понять, что наш пленник сделал ноги, причем, будучи раненным в одну из них.

— Пошли его искать, далеко он не смог убежать, — я уже схватилась за дверную ручку, собираясь выскочить на улицу. Когда этот мерзавец только успел? Меня не было минут семь, не больше!

— Тише, — мотая головой, чтобы проснуться, Белогородцев легко поднялся. — Все по плану.

Я осеклась на полуслове, по-прежнему продолжая держаться за дверь.

— Повтори, — нахмурилась, — мы позволили ему сбежать специально? Он нас должен куда-то вывести?

— Тина, — выдохнул Леха, подходя ко мне и замирая рядом, — Макс не будет никуда нас выводить. Мы должны были его опустить.

Я смотрела на Белогородцева, и не понимала его, да и не помнила из той, прошлой жизни. Да, у Пашки был брат с татуировкой на шее, светлоглазый, но время настолько легко стирает детали чужой внешности из памяти, что сейчас я с уверенностью не могла бы описать и половину бывших друзей, с кем виделась постоянно.

У Лешки в нервном тике дергался левый глаз, а мне казалось, что я только сейчас впервые видела его настоящим. Не братом Паши, не моим другом, а просто человеком, который оказался в нужное время в нужном месте.

— Что ты делал тогда в поезде? — глядя исподлобья, спросила его.