Онлайн книга «Зеркало и свет»
|
Король отозвал Фрэнсиса Брайана из Франции, сказав: «Что проку? Неблагодарный Поль все время от нас ускользает». Трудность не в том, как захватить этого человека, а в том, где это сделать. В Нидерландах земли разных государей так близко, что можно за день несколько раз перейти из Франции в Империю и обратно, а территории такие спорные, что граница может сдвинуться, пока путешественник слушает мессу или дремлет после обеда. Поль не висит в воздухе; он все время в чьей-либо юрисдикции. Любая стычка при его задержании будет считаться враждебными действиями на чужой земле: предлог для войны. Но куда Поль отправится дальше? Франция и Нидерланды его не примут, но и не выдадут. Он говорит Ризли, Поль сбежит в Италию; с нашими бунтовщиками у него не вышло, он переберется в теплые края, где восторгаются его родословной и где он будет разъезжать с другими прелатами в алой одежде, а бедные крестьяне станут бросать деньги под копыта его белому мулу. И это наш случай его убить. Ибо в Италии ночь не принадлежит никому. Он говорит: – Вот бы найти человека, который застрелил Пакингтона. Будь он самый отъявленный папист, я бы его перекупил и отправил убить Реджинальда. В Чартерхаузе, теперь пустом и разоренном, ночами появляются огни. Паписты сеют слух, будто там разгуливают привидения. – Скорее всего, воры, – говорит он Ризли. – Велите поставить надежную стражу. Все монастырское имущество принадлежит королю. Однако дозорные видят, кто держит факелы: это умершие от чумы монахи бродят по клуатрам в зловонных саванах. Судя по всему, призраки доставляют депеши с того света; они видели умученного епископа Фишера, восседающего одесную Господа. – А как насчет Томаса Мора? – спрашивает он. – Его кто-нибудь видел? Доход лондонского Чартерхауза составлял 642 фунта, 0 шиллингов и 4 пенса. У Рича есть все цифры. Взять все картезианские монастыри вместе, и можно ожидать годового дохода примерно в 2947 фунтов. – И пятнадцать шиллингов четыре пенса и фартинг, – добавляет Ричард Рич. Он говорит: – Мне думается, сэр Ричард, вы много потрудились для страны. Можете взять фартинг себе и прокутить. Порученец Лайла, Джон Хуси, вечно толчется у дверей с другими просителями, просит уделить ему десять минут. Когда Ричард Кромвель его наконец впускает, Хуси входит с кипой землемерных карт и приходно-расходных книг, однако лицо у него – как у побитого спаниеля. – Сэр, – говорит Хуси, – лорду Лайлу обещали аббатство, и он с нетерпением ждет подписания бумаг. – Я сказал, что займусь этим, и я займусь. Отдайте бумаги мастеру Ричарду. – Прошу прощения, милорд, но вы обещаете этим заняться с прошлого ноября. Кредиторы осаждают милорда со всех сторон, и вы не поверите, насколько он в отчаянном положении. А сэр Ричард Рич чинит препоны на каждом шагу. Бесплатно Рич ничего не делает, а милорду его ставки не по карману. – Сядьте, Хуси, – говорит он. – Хотите вина, подкрепить силы? Хуси садится, но ерзает на табурете: – Аббатство… милорд надеется, что получит ренту за все время ожидания… Он вздыхает: – Я поговорю с Ричем. Обещаю, проволочек больше не будет. Но вот что, Хуси. Я всегда знал вас как честного человека, так дайте мне честный ответ. Не далее как сегодня утром за ранней мессой королева спросила меня, как миледи в Кале, стала ли она матерью? По моим подсчетам, сказала она, у младенца уже должны прорезаться зубы. К его изумлению, глаза Хуси наполняются слезами. Тот говорит: – Милорд, я не смею вам сказать. – Ребенок умер в родах? – Нет. – Хуси затравленно озирается. – Исчез. Он говорит: – Знаю, за этот год в Кале видели много чудес. Однако такого, чтобы ребенок исчез до рождения, еще не бывало. Ричард спрашивает: – Живот у нее втянулся? – Нет. – Хуси трет глаза. – Вид у нее как на сносях. Но ребенок не выходит и не выходит, и теперь повитухи говорят, что ошиблись. – Мы думали, она носит какое-то сказочное чудище, – говорит Ричард. – А она и не зачинала, да? Слеза падает на карту новых владений Лайла. Он подается вперед: – Скажите лорду Лайлу, мы будем молиться о выздоровлении его супруги. – Надеюсь, она выздоровеет, – говорит Хуси, – потому что если она умрет, как нам уладить ее долги? Она пролила океан слез. Милорд так рассчитывал получить наследника. Однако он добрый джентльмен и меньше любить ее не станет, только просит, чтобы она перестала горевать. Если я сообщу, что аббатство передано лорду Лайлу, это ее подбодрит. – Хуси, ступайте прочь, – устало говорит Ричард. – Я уйду, мастер Ричард. Но ради всего святого, не забудьте про аббатство. Дверь закрывается. – Господи, – говорит Ричард. – Кто скажет королю? – Этот счастливец сидит неподалеку от тебя. – Он берет верхний лист из кипы, которую оставил Хуси. – Если Лайл хочет получить аббатство, то должен найти деньги на оплату клерков, они не станут работать в долг. – Чешет подбородок. – Хотел бы я заполучить Хуси к себе на службу. В гарнизоне Кале он получает всего восемь пенсов за день, и я уверен, Лайл ни разу его не вознаградил. На редкость упорный малый. Ричард говорит: – Известие сразит Генриха наповал. Он тяжело встает. Ноги как будто не хотят идти. – Я заранее попрошу его сесть и проверю, чтобы рядом было кому помочь. У Генриха не подкашиваются ноги, он просто медленно багровеет и наконец спрашивает: – Исчез? Куда исчез? Святой Гавриил, направь и вразуми нас. – Я никогда о таком не слыхал, – говорит он, – и врачи, наверное, тоже. – Не слыхали? – Голос короля звенит от ярости. – Не будь у вас коротая память, вы бы знали, что Екатерина так же меня обманула. Да покарает Господь женщин, этих змей! – Я не знал, – говорит он. – Меня здесь не было. Он чувствует себя мальчиком с пальчик, в дюйм высотой. – Мы тогда только что поженились, – говорит король. – Что я знал о женщинах и женской хитрости? Она выкинула ребенка, но говорила, что носит его близнеца. Пока ее обман не вскрылся. – Ваше величество, разве это не была честная ошибка? – Женщины – начало всех ошибок. Почитайте богословов, у них все сказано. – Генрих поворачивается к нему. – Вечно вы, Кромвель, с дурными вестями. Мальчик с пальчик угодил в мышеловку. Его запекли в пудинг. Его проглотил какой угодно зверь, и теперь жди, когда выйдешь наружу с пометом. – Но зато никто другой правды не скажет, – говорит король. – Так как теперь леди Лайл? |