Книга Фея придёт под новый год, страница 54 – Ната Лакомка

— Разумеется, я рад, — ответил господин Тодеу, доставая простые оловянные кружки, споласкивая их над рукомойником и разливая чай. — Тому, что ваш безумный поход на маяк закончился хорошо. Обещайте мне, Эдизабет, что никогда больше не совершите подобной глупости.

— Обещаю… — прошептала я. — Спасибо, что спасли меня. Мне было очень страшно…

Мужчина покосился на меня и продолжал:

— А во-вторых, я рад, что вы останетесь со мной до утра. Теперь мне точно будет не до сна.

— Что? — пробормотала я, не зная, как истолковать его слова. — В каком смысле — не до сна?

— Кровать здесь одна, — пояснил Десинд, поднося мне кружку, над которой завивался пар, — и её займёте вы. Так что я волей-неволей не усну. На табуретке не особенно поспишь.

— Простите, пожалуйста, — сказала я покаянно, принимая горячую кружку и согревая о неё ладони. — Я немного просохну и уйду.

— Чёрта с два вы уйдёте, — отрезал он грубо, но сразу же исправился: — То есть, никуда вы до утра не пойдёте. Отдохнете, придете в себя, а утром я самолично провожу вас до дому. И тогда уже лягу спать со спокойной душой. Буду знать, что вы не пошли ко дну в образе самой прекрасной русалки северных морей.

На это ответить было нечего. Дорога обратно пугала меня теперь, когда я поняла, насколько опасным может быть море, даже если находишься на берегу.

— Добавляйте мёд, — сказал господин Тодеу, одним рывком передвигая стол к кровати. — Вот ложка, вот ваши пирожки… Видите, как пришлись кстати.

— Спасибо, я не хочу есть, — произнесла я тихо. — Только пить. Простите меня.

— За что? — весело удивился он.

— За то, что доставляю вам такое беспокойство.

Он помолчал, а потом ответил:

— Не волнуйтесь ни о чём. Пока я рядом, не позволю никому вас обидеть. И ничему. Только сами не поступайте опрометчиво. В следующий раз не спешите решать проблемы, бросаясь куда-то бежать. Просто дождитесь меня дома, расскажите всё, и мы всё решим.

Я торопливо отпила чай из кружки, обжигая губы и горло, потому что сам того не зная, господин Десинд упрекнул меня. Проблемы не решаются бегством. Я втолковывала это Эйбелу, а сама…

— Что будете делать с Эйбелом? — спросила я, пододвигая поближе горшочек с мёдом, потому что пить несладкий чай для меня было не особенно вкусно.

— Выпорю, — бросил Десинд почти равнодушно. Он сел на табурет, поставил локти на стол и задумчиво смотрел в столешницу. — Выпорю так, чтобы кожа на заднице слезла. Может, пару зубов ему поубавлю, а потом запру на месяц. Паршивцу девятнадцать, уже пора научиться думать, как мужчина, а не как щенок.

— Порка и избиения — это не метод воспитания, — сказала я строго. — И тем более — не выход из создавшегося положения.

— Вы говорите, как наш священник, Элизатбет, — вдруг расхохотался мужчина.

Я впервые увидела, чтобы он смеялся — вот так, весело, непринужденно. Зубы у него были белые, как очищенный миндаль. И мне захотелось посмеяться вместе с ним, но я закусила губу, призывая себя оставаться серьезной.

— Мне кажется, вам надо отпустить Эйбела в море, — сказала я, размешивая мед и стараясь не стучать ложечкой по стенкам кружки.

В комнате стало тихо, только слышно было мурлыканье морского прибоя (да, сейчас оно мурлыкало, это коварное море), и потрескивали угли в жаровне.

— Отпустить? Это невозможно, — господин Тодеу перестал смеяться и нахмурился. — Эйбел — старший сын. Он должен продолжить моё дело.

— У вас есть Нейтон, — напомнила я. — Он мечтает стать вашим помощником.

— Но у Нейтона не нужных качеств, — досадливо поморщился Десинд. — У него нет смелости, изворотливости, как у Эйбела. Он трусоват, мой второй сын. Вечно осторожничает, боится нарушить правила, боится сделать что-то не так. А в нашем деле надо быть именно смелым и способным на определенный риск. И не бояться ошибок. Нейтон не подходит.

— Кто знает, — сказала я, укоризненно. — Может, вы удивитесь. А может, поймете, что осмотрительность и осторожность в этом деле — важнее, чем риск.

— Эйбел вёл всю документацию, — возразил он. — Нейтон не справится с этим, у меня нет времени на бумаги, а найти в Монтрозе грамотного человека, умеющего считать — это та ещё задачка.

— Если вы доверите мне подсчеты, то я с этим справлюсь, — предложила я. — Днём буду работать по дому, как и прежде, а вечером займусь бумагами.

— Вы не справитесь, — отрезал Десинд. — На вас и так слишком много свалилось.

— Справлюсь, — горячо сказала я. — Прошу вас, не портите отношения с сыном, дайте ему то, что он хочет. Вы не заставите его покориться — ни поркой, ни угрозами. Запрёте — он всё равно найдёт способ сбежать. И если кто-то пострадает от этого, то вы будете виноваты в той же степени, что и он.

Господин Тодеу перевёл на меня взгляд, и под этим пристальным взглядом я затрепетала сильнее, чем когда впервые была представленной королю. Ой, да что там сравнивать! Не было и десятой доли того волнения, что охватило меня сейчас!

— Этот гадёныш чуть не погубил вас, — сказал Десинд глухо, — а вы его ещё защищаете? С чего бы такое участие?

— Не защищаю, — сказала я, боясь лишний раз на него посмотреть. Хотя, нет. Страх — это было неподходящее сравнение. Я не боялась человека-льва. Почему же тогда… тогда… не могла чувствовать себя спокойно рядом с ним?.. Глубоко вздохнув, я продолжала: — Эйбел такой же… такой же упрямый, как и вы. И он отчаянно хочет походить на вас. Вспомните себя в его возрасте — вы покоряли море, а не переписывали сметы. Он сбежит, и вы точно его потеряете. А так есть надежда, что он вернется. Вдруг путешествия ему не понравятся?

— Пейте чай, — сказал господин Тодеу, словно не слушая меня. — Остынет.

Я послушно сделала ещё один глоток, с наслаждением вдохнув горьковатый аромат чайных листьев и сладкий цветочный запах мёда. Напиток согревал изнутри, заставляя кровь бежать быстрее, а сердце — биться сильнее. Или же это происходило по другой причине?..

Невероятно смущенная этими странными чувствами, я повернула горшочек с мёдом вокруг оси и увидела своё имя. Оно было нацарапано на глазури чем-то острым — Miel. Всего четыре буквы, а моё сердце тут же оборвалось и забилось в сумасшедшем ритме.

— Это что такое? — спросила я срывающимся голосом.

Господин Тодеу взглянул на горшочек и пожал плечами.

— Мёд, — сказал он. — А что вас так взволновало.

Боже! Какая я глупая! Конечно же, тут написано — «мёд». Миэль — это мёд на языке наших южных соседей. И вполне допустимо, что моряк знает пару-тройку языков, потому что ему пришлось поплавать по миру. А я поспешила принять всё на свой счёт.

— Вы испортили посуду, — ухитрилась я улыбнуться, чтобы не выдать себя окончательно, — зачем было царапать на глазури?