Онлайн книга «По ту сторону мечты»
А вот Хасиль не смотрела ни на мужа, ни на свекровь, и до своих земляков ей не было дела. Она развернулась к Танияру и сверлила его пристальным взглядом. Алдар ее требовательного взора по-прежнему не замечал. — Танияр! — не выдержала Хасиль. — Посмотри на меня! С тобой говорит жена твоего каана! Ничего не изменилось, алдар даже глаз не скосил. Зато поглядел на шаманку: — Что скажешь, вещая? — спросил он. — Нет, — коротко ответила моя мать. Чего она ждала, я не понимала. Сумрак уже сильно сгустился, и люди на поляне всё больше превращались просто в темные силуэты. Небо было затянуто облаками, и сквозь них проглядывали всего пара звезд. Но еще более меня удивляла тишина. Если не считать Хасиль, да этого короткого диалога между Танияром и Ашит, более разговоров не было. Люди не задавали вопросов, просто стояли и ждали… Чего? Я знала, чего ожидаю я, Танияр знал, ягиры. Для всех остальных этот поздний сбор был тайной, однако никто даже не пытался выяснить причину. Наверное, хватало шаманки, чтобы понять — дело серьезное. — Танияр… — снова послышался возглас второй жены Архама и оборвался на высокой визгливой ноте. Хасиль дернул на себя один из ягиров и попросту закрыл ей рот. Женщина задергалась, но воин что-то прошипел ей в ухо, и каанша, наконец, застыла, более не пытаясь вырваться. Темнота между тем окончательно сгустилась, скрыв от взора людей, окружавших меня. Даже Танияра я уже не видела, только чувствовала его ладонь, лежавшую на моей талии, и это успокаивало, потому что напряжение постепенно заполняло воздух. И было в нем что-то мистическое, жутковатое и… неземное. Даже обычная прохлада вдруг начала ощущаться замогильным холодом, и тем приятней было ощущать живое тепло рядом. А потом заговорила Ашит. Негромкий звук ее голоса поплыл сквозь темноту, словно туман над озерной гладью. Моя мать говорила с Богами на их языке, древнем, как само мироздание. И сердце отозвалось на ее слова — бум… Нет, не сердце, это запел свою песню хот, а сердце вторило ему. Бум… бум… бум… Голос шаманки стал громче, слова отчетливей, но смысл их по-прежнему понимали только Великие Духи. Бум… бум… бум… Кто поджег поленья, я так и не поняла. Мне показалось, что они вспыхнули сами по себе. А может, так и было, потому что никто не шевелился, лишь заклинания Ашит и ее хот продолжали нарушать тишину… — Сын, я устала, — отчетливо донесся до меня громкий шепот Селек. — Я хочу уйти. — Танияр, зачем ты собрал нас? — вдруг ожил Архам. — Смотри и слушай, брат, — негромко ответил алдар и вновь замер. — Архам! — вдруг взвизгнула старшая каанша. — Уведи меня! — Чего-то боишься? — спросил ее Танияр. — Я ухожу, — бросила Селек, но так и не сдвинулась с места, потому что к ней и к сыну подступили ягиры. — Предатель! — закричала каанша. — Сынок… — призыв ее вдруг оборвался, и женщина повалилась на землю без чувств. Архам порывисто опустился перед матерью на колени, приподнял ее, и она застонала. В этот момент я ощутила прилив здорового скептицизма и с усмешкой покачала головой. Но трюк удался, и каан, подняв мать на руки, решительно сделал шаг прочь, однако дорогу ему заступили воины, и Архам рявкнул: — Танияр! — Смотри и слушай, — только и повторил алдар. — Сынок… — простонала Селек. И в этот момент огонь взвился к небу ворохом искр. Голос шаманки наполнился силой, хот зазвучал чаще и громче. Я потеряла всякий интерес к каанскому семейству и теперь смотрела только на Ашит. Она шла вокруг костра, притоптывая в своем замысловатом танце. Бум-бум-бум — нарастал грохот хота. Подняв взор к небу, я увидела, что оно вдруг стало чистым. Звезды засияли яркой россыпью, переливаясь, будто зимой в морозном воздухе. Я даже ощутила дыхание зимы, и взор мой заметался в поисках Белого Духа, но не нашел его. Я снова посмотрела на землю, и глаза мои расширились, потому что по траве полз иней. Клянусь! Я видела его! От костра шел жар, но земля вокруг него покрылась изморозью, сияя огоньками в ледяных гранях. А потом шаманка выкрикнула: — Пробудись! — и пламя опало. Огонь не погас, остался гореть на нижних поленьях, но совсем исчезло его тепло. Зато ледяное дыхание зимы среди летнего дня стало почти невыносимым. Но вот еще мгновение, и дорожки инея поглотили поленья, не погасив огня, поднялись по обугленным деревяшкам, и вместо дыма над костром появилось слабое кружение снежинок. Оно поднялось, казалось, к самому небу, и опало… оставив вместо себя мужчину. — Отец, — почти одновременно выдохнули Танияр и Архам. А я впилась взглядом в павшего каана. Он был еще далеко не стар и так же высок, как его сыновья. И у него были такие же волосы, белее снега, и такие же синие глаза, как у моего воина. Пожалуй, глаза оставались самым ярким на лице призрака. А еще он не был полупрозрачным, как мне думалось. О нет, фигура Вазама обладала плотностью, только кожа его была почти такой же белой, как и волосы, губы серыми, взгляд пустым… Жутко. — Говори, — велела Ашит. — Танияр, — без всяких эмоций произнес призрак, — ты звал меня. Спрашивай. Алдар выступил вперед. Он опустился на одно колено перед отцом, приложил ладонь к груди и склонил голову: — Прости, что нарушил твой покой, — сказал Танияр. После посмотрел на мертвого каана: — Отец, есть ли среди нас тот, кто виновен в твоей смерти? Признаться, я мысленно аплодировала. В отличие от меня, алдар умел задавать правильные вопросы. Не имя убийцы, иначе Вазам назвал бы того, кто спустил тетиву, а виновника, настоящего виновника. Не указал, не обвинил, не потребовал подтверждения, а всего лишь спросил — есть ли здесь тот, кто виновен в его смерти. — Есть, — ответил призрак. — Назови имя, отец, — попросил Танияр. Призрак остановил взор на Архаме, томительное мгновение он глядел на младшего сына, после опустил взгляд ниже и, протянув руку, указывал: — Селек. И словно круги на воде от брошенного камня, по поляне понесся тихий гул голосов, донося тем, кто не расслышал, имя настоящего виновника. — Что? — переспросил нынешний каан. — Как мама может быть виновной в твоей смерти, отец? Теперь я аплодировала Архаму. Вопрос показал, что он не был замешан в козни матери, но помимо воли помог брату в обвинении. — Сговор, — ответил Вазам. Ни на его лице, ни в голосе не отразилось ни единого чувства. Он не переживал момент предательства, для мертвого это уже не имело смысла, просто констатировал. И в эту минуту я безоговорочно поверила, что призрак солгать не может. Ему попросту не зачем это делать. Ложь нужна живым. — Тебя убили по приказу Селек? — и вновь Танияр верно поставил вопрос, не оставив места более развернутому ответу. |