Книга Под неусыпным надзором, страница 59 – Адам Нэвилл

– Но вы не купились на это?

– Я? Это же фантазии. Всему виной изоляция. Она заставила их придумать новое окружающее пространство, атмосферу, соответствующую его идеям. Для этого и нужен выбор восприимчивых людей. Добавьте галлюциногены, голодание, чтение мантр – и вы заставите людей поверить во что угодно. Например, в то, что они пережили что-то необыкновенное. Развитие культуры в изоляции, ее эзотерические части – все это весьма интересно. Жаль, что я не взялся за эту книгу раньше, когда большинство из членов ОПИ были живы и могли бы многое рассказать. К тому времени как я заинтересовался этим делом, от былого великолепия остались лишь смехотворные крохи. Вот почему меня так заинтриговали эти документы. Они настоящие? Не подделка?

– Это официальные бланки. Думаю, кто угодно сочтет их достаточно убедительными.

– И сколько их у вас?

– Около трех сотен.

– Это что, розыгрыш?

– Нет, они называются «Изучение пациентов». Вплоть до начала семидесятых. В нескольких из них упоминается Хаззард, но только всегда одной заглавной буквой, как некое божество.

– О, как бы я мечтал, как бы страстно хотел прибрать их к рукам!

– Марк, а где конкретно в Дартмуре находится Хантерс Тор?

– Где-то на съезде А38, на полпути в Плимут. Это довольно уединенное место. Я останавливался в Тотнесе и оттуда ездил к этому поместью.

Когда Себ немного оправился от неожиданного шока, который испытал, узнав, как близко находится Хантерс Тор Холл от его собственного дома, он не смог противостоять искушению сделать признание:

– Марк, я думаю, они все еще существуют.

– Кто? ОПИ? Без вариантов.

– Я даже думаю, что они и не прекращали свою деятельность.

– Невозможно. Вот уже тридцать лет как от них ни слуху ни духу. Если только кто-нибудь не работает под тем же названием. Хотя, с другой стороны, кому это надо?

– Это-то я и намерен выяснить.

– Я был там, в Хантерс Холле.

– Правда?

– Да, давно заброшенное здание. Огорожено. Со всех сторон высокий забор. Когда я был там, мне сказали, что его закрыли в начале семидесятых. Какие-то местные. Они называют его «колледж». Так что уже несколько десятилетий там никого нет. Я думаю, организация сгинула со смертью Хаззарда. Ну, может быть, кое-как еще просуществовала до середины семидесятых. Но вернемся обратно в 2004-й, когда я был там.

Здание тогда находилось в собственности какой-то холдинговой компании, которая и зарегистрировала его как колледж. Возможно, оно принадлежит этой компании и до сих пор. Тогда я пытался получить от них какую-нибудь информацию, но безуспешно. Сделал несколько фотографий, но в книгу они не вошли. Для издательства это оказалось слишком дорого.

– Но вы были внутри?

– Нет. Даже через забор перелезть не смог. У него такое мощное основание, в паре мест его можно увидеть даже издалека. Но самое лучшее – это ворота. Над кованой решеткой металлическая пластина с выгравированной надписью: «Выйдем за собственные границы. Освободим себя». Мне это нравится. Очень трогательно.

Себ прикончил еще один бокал и до боли вцепился в волосы.

– У вас есть какие-нибудь аудиозаписи?

– На несколько часов. Я провел с Лизой целый день.

– Не мог бы я… Это может показаться вам странным, но мне бы очень хотелось их прослушать.

– Боюсь, не смогу дать вам оригиналы. Они на кассетах. Давно собирался перевести их в цифру, но до сих пор этого не сделал.

– А у вас есть записи этих разговоров?

– Только кусочки. То, что нужно было для книги. Большинство из них не вошло в окончательный вариант. Но давайте заключим сделку: если дадите мне почитать документы ОПИ, можете слушать откровения бедной Лизы, а также Вирджинии и Фло. Но предупреждаю: все это довольно грустно.

– Решено. Когда вы свободны?

– Ну… А когда было бы удобно вам?

– Завтра.

Марк Фрай рассмеялся. Он подумал, что Себ шутит.

– Через неделю середина семестра, думаю, можно будет выкроить время. У меня должна найтись пара свободных дней.

Через неделю? Себ даже не хотел думать, что могло произойти за неделю.

– Может быть, я все-таки сяду на поезд и приеду к вам? Я бы снял комнату где-нибудь поблизости и, пока вы будете на работе, ознакомился бы с этими аудиозаписями. Завтра?

Наступил жуткий момент. Себ буквально кожей ощущал дискомфорт, который испытал собеседник, услышав его предложение.

– Я думаю, вы не рассердитесь, мистер Логан, если я скажу, что это довольно странное предложение. К чему такая спешка?

– Себ, пожалуйста, зовите меня Себ. Это звучит странно и ужасно навязчиво, но… Мне необходимо как можно больше узнать об ОПИ и Хаззарде – и как можно скорее. У меня совсем нет времени.

– Значит, это не книга. Исследование?

– Нет. Не совсем так… Но это не главное.

– Тогда я не могу понять такую срочность. Вы же только что об этом узнали.

– Это может показаться вам очень странным. О боже! Как вам это объяснить? Мне угрожали, думаю, можно сказать, даже шантажировали.

– Черт побери!

– Один мой старый приятель. Он умер.

– Думаю, нужно принести мои соболезнования.

– Он пытался кое-что сделать. То есть он пытался использовать меня для своих целей. Он провел в прямом смысле годы, пытаясь научиться проецированию. Он был одержим Хаззардом. И он… э-э-э… перед самой своей смертью пришел ко мне и принес эти документы. Вот так они попали ко мне. И его дневник. Думаю, его можно так назвать. Сотни фрагментов, и, судя по ним, я склонен думать, что он был вовлечен во что-то поистине странное.

Марк, я думаю, он был там. В доме ОПИ. И он работал там не один, потому что теперь меня преследует кто-то другой. Очень странная женщина. Я просто хотел бы узнать, во что я оказался замешан.

– Ваш приятель и эта женщина, они сказали, что работали в ОПИ?

– Нет, никто из них не говорил ничего такого. Они вообще были очень осторожны в том, что говорили. Но, прочитав эти документы, я просто сложил два и два. И если бы вы позволили мне посмотреть ваши записи и послушать эти интервью, я, может быть, понял бы, как мне поступить, что делать дальше.

– Вы обращались в полицию?

– Нет. То есть да. До этого. Это трудно объяснить. Я думаю, им этого не понять.

– Ясно… – И, хотя Марку ничего не было ясно, он был заинтригован.

– Итак, что скажете? Можно мне к вам приехать? Я не причиню вам никаких неудобств. Пока я буду просматривать и прослушивать ваши записи, документы ОПИ будут в вашем полном распоряжении, а потом я уеду и оставлю вас в покое.