Онлайн книга «Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады»
|
Почти каждый день он приезжал к дому и гулял с детьми во дворе. – Тебе Рамиль нравится? – с интересом всматривался в Лерочку, присев на перекладину возле клумб. – Он хороший, пап. Маме помогает. – Трудно ей? – Не сладко бывает, – совсем по-взрослому пожала плечами. Валера продолжал смотреть в ее глаза, пытаясь понять: – Ты хочешь с папой или с Рамилем жить? Та растерялась, сжалась, насупилась. Ободзинский увидел свои повадки, улыбку, взгляд. – Папина ты копия… У тебя, кроме отца, матери и сестры, никого не может быть роднее. Мы семья. Кровь. Ты это поймешь, когда вырастешь. Дочь опустила глаза. Валера взял ее за руки: – Береги их. Анжелику, маму. Пока меня нет… Будь за папу. Отныне Валера занялся собой. Перестал выпивать. А месяц спустя Паша пригласил к себе Нелю, скрыв от нее причину встречи. Ободзинский сидел у Шахнаровичей за столом и собирался с мыслями. Раздался звонок. Паша с Витой ушли открывать. Потирая лоб, певец волнительно поднялся и замер, услышав из коридора ее радостный голос. Через минуту нарядная, свежая Неля впорхнула в комнату и застыла. Валера грустно и продолжительно смотрел на нее. – Садись, Нелюнь, – настоятельно попросил Паша, прервав накал. Неля тревожно вздохнула и села к столу напротив Валеры, который так и остался стоять у окна. – Нелюнь, – снова повторил Паша. – Я вас поженил. Свидетелем был. Я за вас отвечаю. – И что! – она напряженно вскинула брови. – Неля… – Валера подошел к ней, сел рядом с креслом. – Я попросил Пашу пригласить тебя. Скрестив руки на груди, она слушала, смотрела куда-то прямо перед собой. – Я знаю, что я подонок. Что я вас бросил. Мы провели с тобой лучшие годы. Я виноват. Она неслышно вздохнула. – Я изменился. Многое осознал. У меня было время. Побыть в тишине. Неля задумчиво закивала. Но что-то отстраненное сквозило в ее движениях. Валера словно пробирался через что-то тяжелое, вязкое. Сражался, карабкался. Пробиться так и не вышло. Выдохся. Нахлынуло опустошение. Он умолк, бесчувственно устремившись в угол стола. – Нелюнь… Переживает Валерка без вас, – поспешил на помощь Паша. – Вернуться хочет. В семью. – Чего-о? – вскинулась Неля, усмехнувшись вздору. – А почему через десять лет не пришел? Ободзинский чуть отодвинулся. Они говорили о нем. Неля не примет. – Им нужен отец. – Его довод прозвучал слабо. – Валера, о чем ты? – Она ошарашенно уставилась на него. – Так приходи! Кто запрещает? Он поднялся, угрюмо пошел по комнате и замер у окна. – Нелюш, ну любит он тебя, – упрашивающе проговорила Виталина. – Весь извелся. Сделал ошибку. По молодости. Он раскаивается. – Так! Что вообще вы все от меня хотите? О чем он думал, когда детей бросал? Одной года не было. Вторая в школу пошла. Вита! Давай закончим, я тебя умоляю! Шахнаровичи стихли. Паша накрыл ладонью Нелину руку: – Ты просто подумай. Ошибся человек. Дай ему шанс. – Да не собираюсь я думать! Разговор не клеился. Неля засобиралась домой. Певец поспешил проводить. На улицу вышли вдвоем. Валера не мог выдавить ни одного слова. У троллейбусной остановки встрепенулся. Ухватил за руку: – Неля. Пожалуйста. Прости меня. Ну прости. Прости! У нас двое детей. Я не могу, я же погибну без вас. Я же тебя люблю! Она вырвала руку и забежала в троллейбус. Валера плакал. Два месяца певец избегал встреч с Нелей. Домой заходить не решался. Он вылавливал дочерей на улице, порой часами дожидаясь их во дворе. А вдруг выйдут? Когда удавалось встретиться, сидел рядом с ними на лавке и умиротворенно дышал. В один из дней, похаживая возле дома, он то всматривался с надеждой в любимое окно, то в подростков и малышню. Да что же он! Дурак, что ли, какой? Это его дом! А ему боязно нос показать? Он поспешил в подъезд. Тринадцатый этаж. Дерматиновая коричневая дверь. Позвонил. Открыла малышка. И снова робко застыл на пороге. – Лерочка… Папа в гости пришел. Он обнял ее и неслышно разулся. Остановился у входа в гостиную, озираясь. Все, как прежде. Будто только вчера ушел. С кухни тянуло свежими щами. На плите кипела картошка. Нелюша шинковала зеленый лук. Негромко играло радио. Он шагнул в дверной проем. Неля вздрогнула. – Я к детям пришел, – поспешил объясниться. Сжался и скромно присел у стола. – Чаю? – Ты больше не любишь меня? Неля. Я не могу без тебя. Она спешно переставила кипящую картошку. Окно отворилось от сквозняка, ветер опрокинул перечницу. – Валер, так некогда про любови думать. – Она изумленно усмехнулась. – Дела ж надо делать. И тут появился Рамиль: – Нелечка… Зашел проведать, как вы? А ему она улыбнулась приветливо и пригласила за стол. Зашатало от боли и бесправия. – Слушайте! Пойдемте-ка за бар? – превозмогая боль, поднялся певец с ошалевшей улыбкой. – Рамиль! Выпить возьмешь? За знакомство? Тот кивнул, ушел за бутылкой. В исступлении от своего бесправия и потери, Валера пошел в комнату. Сел в ожидании. Через полчаса оба расположились за баром. Валера сбоку у пианино нарочито нагло оперся на стену, закурил, вызывающе выдохнув табачный дым. Рамиль сел рядом. Малая залезла на пуф в баре, с улыбкой глазея на обоих. – Удобно? Нравится? – отчаянно рассмеявшись, забарабанил по деревянной столешнице бара Ободзинский. – А я этот бар на заказ делал. Чтоб все в моем доме по высшему классу было! – У тебя прекрасный дом, Валера. Дети золотые. – Рамиль достал сумку и начал выкладывать продукты: – Я вот малышкам твоим принес. Икру красную любят. Сейчас же не сыскать днем с огнем ничего этого. Заказывал вот тоже. Яблочки. – Конечно! – посмеивался певец. – Ты ж у нас… хо-ороший! – Мама. Икра! – подпрыгнула Валерия от радости. – Вай ме, цавт танем, кушай на здоровье. – Рамиль погладил Леру по плечу. Та любопытно переспросила: – Что такое цавэтанам? – Значит, заберу твою боль. Себе. – Потрепал девчушку по голове. – Не трогай мою дочь! – не выдержав, оборвал его Валера. – Так я же с добром… Резким движением Ободзинский налил водки и, презрительно вглядываясь в карие глаза армянина, протянул стопку. Сам ничего не соображая, выпил залпом. – Ну что ты злишься? – примиряюще обратился Рамиль. – Я же и тебя люблю. |