Книга Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады, страница 20 – Валерия Ободзинская

Гольдберг, словно проспав всю беседу, вопросительно оглянулся на друга. Валера заметил радостное удивление и подмигнул гитаристу:

– Едем выступать с Томской филармонией!

Идея казалась безумной. Валера не знал нотной грамоты и никогда ни на чем не играл. Однако, глядя на реакцию друзей, улыбался:

– Пойдем лучше выпьем! В трезвую голову ни одна умная мысль не придет нормальному человеку.

– На Привоз? – уточнил Витек.

– В эти трущобы? Где шпана, синюхи и разбавленное вино? Нам что, бытового сифилиса для счастья не хватает? – категорично отверг предложение Валера. – Покажу вам шик! Место, где пьют солидные пролетарии.

Винарка в подвале Старосенного садика выглядела аккуратной и чистой. В основном здесь пропивали зарплаты рабочие завокзальной промзоны, потому и алкоголь продавали добротный, и кормили неплохо.

– Валерик, а где мы найдем аккордеон? – все никак не мог успокоиться Гольдберг. – А контрабас?

– Ты такое даже в магазине не купишь, ты понимаешь? – справедливо вмешался Витек.

– Да не волнуйтесь вы! – раздражался Валера, которому хотелось поскорее выпить. – Придумаем что-нибудь.

На «Нахимове» кроме авантюры с Массандрой, больших денег не заработалось, но он, щедро платил за всех, гуляя на последние. Витя Барсуков пытался одернуть:

– Погоди, Валер, давай отложим на инструменты. Придется ведь покупать!

Тот лишь отмахивался. Завтра будет новый день, новые деньги. Сейчас хорошо – и ладно! Неожиданно встрепенулся Гольдберг:

– Вот ведь дурак я! Есть аккордеон! Есть! Старинный, немецкий, у тетки моей.

– Вот видишь! – убедительно растопырил пятерню Валера. – А ты кипишуешь раньше времени. Путем все будет, путем!

Прошел месяц, другой. Время на исходе, а контрабаса как не было, так и нет. Валера посерьезнел, и несмотря на отсутствие денег, потащился на привоз. Стоял сентябрь, но южное лето не кончалось. Бросало в жар, от неразрешимых вопросов побаливала голова. Валера разрешил себе пропустить пару пива, успокаивая тем, что идет в пивную разведать, где прикупить контрабас. Так «в разведке» прошло три дня, и наконец повезло: знакомые фарцовщики подсказали адресок студента-чеха, учившегося в музыкальном училище.

Чех оказался упертым. Валера рассказывал о срочной халтуре, сулил золотые горы, даже спел несколько песен, доказывая, что серьезный филармонист, но без живых денег студент контрабас отдавать отказывался. Спас положение прихваченный на всякий случай коньяк: под песни и разговоры чех незаметно поплыл. Когда отключился, Валера прихватил контрабас и заспешил прочь.

Ничего. Студент же в целом не противился? Значит, контрабас не так уж и нужен. А деньги… Деньги отдаст. Как-нибудь… потом. Уговаривал совесть Валера, не замечая, как втягивает голову в плечи, будто ждет окрика вслед.

Слева от вокзала тянулась мраморная арочная галерея. Вдоль нее по перронам семенили усталые от жары пассажиры. Валера встал под арку и вальяжно облокотился рукой, будто защищаясь от палящего солнца. Рядом поставил контрабас-четвертушку и слегка оперся на него другой рукой. Он намеренно пришел на платформу первым, чтобы покрасоваться и произвести нужное впечатление.

Леня с женой и ребята увидели его издалека. Красивый, наглаженный, стильный. Валера сразу оказался в центре внимания. Все завалили вопросами о контрабасе. Где, как, почем. Он же напускал безразличия, подумаешь, контрабас какой-то, но веселые чертенята, плясавшие в глазах, выдавали с головой. Попросили сыграть, и Валера снова удивил, бегло сыграв тарантеллу Джованьолли, подобранную на слух.

– Неужели за два дня научился?

– Да заливает!

– Не, Цуна такой способный, он может! Может!

– Вот это талант!

В гастрольное турне, кроме их трио, ехала пианистка Шура Заславская и пара сатириков – Макалаюнас Толя и Ермоген Григорович. Скоро подошел паровоз, удачно шедший прямым рейсом Одесса – Новосибирск. Правда, чтобы добраться до Томска, придется еще сделать пересадку на узловой Тайга, а потом ехать восемь часов автобусом.

Чтобы скрасить тяготы пути, с собой набрали дешевого коньяка и теперь распивали под курицу, бутерброды и старинный немецкий аккордеон, заимствованный у тетки Гольдберга. Витя играл бойко и весело, ребята пели, смеялись и грезили о богатстве и популярности, о толпах поклонников и поклонниц, об афишах с их именами и путешествиях.

– Давай вот о чем подумаем, тезка! – обратился Валера к Гольдбергу. – Как тебя на афише писать будем? Если к Ободзинскому еще и Гольдберга добавить, совсем швах.

– Цуна дело говорит. Нельзя такую афишу! И так полколлектива евреев. Что хоть твоя фамилия значит?

– Золотая гора, – засмущался Гольдберг.

– Во! Валерий Златогоров, – торжественно объявил Валера.

И музыканты продолжили строить планы и мечтать. Размыто мелькали в окнах деревья, постепенно желтея и теряя листву по мере удаления от солнечной Одессы.

В Томске их встретил холодный ветер. Хорошо, что гостиница оказалась недалеко от филармонии. Ребята побросали вещи и помчались в столовую, где Леня выложил суточные:

– На десять дней, одиннадцать рублей каждому. Это за весь срок гастролей.

– Вот счастье… – насупился Валера. Начало показалось не самым многообещающим. Ладно. Придется где-то еще калымить. – Гулять будем, пацаны?

– Для начала меню почитаем, – урезонил Барсуков.

– Читать будешь в библиотеке! – Валере не понравилось, что кто-то пытается оспаривать его авторитет. Он зыркнул в сторону Гольдберга, и ребята запировали.

Опомнились лишь утром, когда собрались завтракать.

– А в кармане дыр-ра, – загрустил Гольдберг и оглянулся на Валеру.

– Выкрутимся. Сегодня за концерт получим по пять рублей, – он оглядел друзей. – Пойдем пивка дернем? Угощаю!

Слова возымели эффект: ребята приободрились. И, заказав пива вместо завтрака, отправились осматривать город.

Вырвавшись из-под опеки родителей, гастролеры начали жить весело и бесшабашно. Менялись города: Красноярск, Норильск, Владивосток, Иркутск. Пили пиво, разучивали песни, болтались по улицам и знакомились с девушками. Если приключения не находились, ребята создавали их сами:

– Давайте устроим турне в Новосиб! У меня там приятели с хатой, – предложил Витек, и оба Валерика немедленно согласились. Кроме хаты у Барсукова нашлись знакомые девчонки, и новогодние праздники затянулись. Пока коллектив филармонии ждал их в Прокопьевске, ребята, забыв обо всем, кутили.

– Как?! – театрально причитал Витя. – Как можно жить без сигарет? Ребята, я вас умоляю! Что я тут бегаю, как петух с отрезанной головой?

Часы показывали три ночи. Магазины давно закрылись, но Гольдберг с Цуной послушно выкатились на улицу. Дикий мороз обдал колкими снежинками, и парни ссутулились, втягивая непокрытые головы поглубже в плечи.