— Мы ещё не прощаемся, малявка. Дони, идем.
Когда за ними закрылась дверь, я по стене скатилась вниз, не понимая, насколько мне повезло, а самое главное, как избежать их повторного визита. Кое-как вытащив сотовый из кармана, я набрала номер брата, но он был недоступен.
Кусок в горло не лез. Я сидела, сложив руки и глядя перед собой, а вот у брата аппетит был отменный.
— Мам, очень вкусно, спасибо! — не переставал он нахваливать сначала борщ, потом котлеты, одинаково быстро запихивая все в себя.
И в этот момент мама смотрела на него таким тёплым, довольным взглядом, словно Мишке пять, только по голове потрепать осталось за то, что оставил тарелку чистой.
— Маша, ты есть будешь или нет?
Ну вот, теперь и мне лет пять. Хочется сказать, что я сыта по горло, но маму жалко. Больно за нее.
— Только салат.
Тарелка опустилась передо мной чуть сильнее, чем стоило бы.
Зря я приехала сюда.
— Мам, если Миша был все это время с тобой, зачем ты мне звонила и просила приехать?
— Я… мне плохо стало, а никого рядом нет.
— Я уезжал, — мягко перебил маму брат. — До меня она дозвониться не смогла, поэтому пришлось дергать тебя.
Мама только кивнула. Сама она по-прежнему не ела, теперь уже суетясь перед сыном, который принимал ухаживания с искренней благодарностью. Наверное, это так и было, но только пока он снова не доберется до своих игр. Что там теперь? Онлайн-покер?
Мама вышла во двор, оставляя нас снова вдвоем, и теперь можно было не следить за своим лицом. Миша расслабленно откинулся назад, доставая сигарету и сыто жмурясь
— Ты мог хотя бы на улицу выйти?
— Она же не против, — пожал он плечами, выпуская дым в потолок.
Я поднялась, с грохотом отодвигая стул, нашла свою сумку и стала собирать вещи, не планируя задерживаться здесь больше ни на минуту.
— Я с тобой в город.
— Нет.
— Маша…
— Нет! — я повысила голос, почти срываясь на крик, — ты не сядешь в мою машину, понятно?
— Ты хочешь, чтобы я остался с мамой? — в голосе такая лёгкая угроза, что передёрнуло. Да как он смеет шантажировать меня нашей же мамой? — Давай быстрей, сестрёнка, пока она не зашла.
— Клянусь, однажды я удушу тебя, Миша, — прошипела я, поняв, что спорить бесполезно. Брат победоносно задрал подбородок:
— Не давай обещаний, которых не в в силах сдержать.
— Если через три минуты ты не будешь стоять возле автомобиля, я уеду без тебя. Это я сделаю, поверь.
Все внутри пылало от злости. Я вышла на улицу, завела двигатель, включила кондиционер и приоткрыла окна, выгоняя из салона горячий воздух.
— Маша? — мама подошла тихонько, со спины и остановилась рядом, — так быстро уезжаешь? Из-за него, да?
Я только кивнула, боясь, что если начну говорить, расплачусь или, того хуже, сдам Мишку со всеми потрохами.
— Вы уж помиритесь, дочка. У тебя же ближе него никого не останется. Какой бы он беспутный не был, Мишка же неплохой. Зла никому не желает, мухи даже не обидит. Игры его эти, — она вздохнула, едва сдерживая всхлип, — он бросить все обещал. Только помощь ему нужна.
Вот же брат! Присел маме на уши, денег занимает и при этом умудряется казаться жертвой обстоятельств.
— Мам, он здоровый, взрослый мужик. Пусть сам зарабатывает, сам справляется! Хватит возиться с ним, как с полоумным!
— Маша, вот будут у тебя дети, ты сама все поймёшь.
Вот поэтому я и не хочу детей. И семью.
Наш разговор прервал появившийся со спортивной сумкой брат:
— Ну что, я готов! Стартуем?
Но уехать сразу не получилось, мама собирала нам в дорогу сумки с продуктами. Я пыталась остановить ее, но поняла, что бестолку.
— Не ругайтесь только, — попросила она, помахав на прощание рукой.
Я включила погромче музыку, избегая тем самым любых разговоров, выехала на трассу и надавила на газ. Пять часов, всего пять часов, и я снова избавлюсь от брата на долгое время. Не все родственные связи требуют того, чтобы за них держались.
— Как представляю, что ехать с тобой ещё несколько часов, глядя на твою кислую физиономию, так самому тоскливо становится, — минут через тридцать Миша не выдержал и заговорил первым. — Ты заметила, как сдала мама?
— Да.
— И дома срач у нее тот ещё… Раньше гораздо чище было.
— Возможно, если бы ты не таскал деньги, которые я ей передаю, мама смогла бы заняться домом.
— Не об этом же речь, — поморщился брат, игнорируя мои слова, — может, ее врачу показать?
— Неужели тебя это беспокоит? — не скрывая сарказма, поинтересовалась я. — Хватит изображать хорошего сына, мы уже уехали с твоей театральной сцены.
— Иногда ты становишься такой невыносимой, — Миша по старой привычке, сохранившейся ещё со школьных лет, чуть дёрнул головой, откидывая длинную челку на бок. Такой хорошо знакомый жест — того Миши, который был ещё моим близким человеком.
— Я могу высадить тебя прямо сейчас, — не осталась я в долгу.
— Мне до конечной с тобой.
— Не поняла, — чувствуя подвох, переспросила я.
— Если ты не забыла, то половина твоей квартиры — моя. И я собираюсь вернуться на свои законные квадратные метры. Сюрприз.
Я ударила по тормозам, заставляя машину резко остановиться, благо на трассе рядом никого не было. Миша не пристёгивался,и я очень надеялась, что после этой выходки он разобьёт свою смазливую рожу об приборную панель.
Брат протяжно взвыл, закрывая лицо руками, только глаза возмущенно сверкали, глядя на меня:
— Нет, ты точно сдурела! — зарычал он, — кто тебе руль доверил, идиотка?
— Ты не будешь жить со мной, — заорала я в ответ, — ты не появлялся в этой квартире три года, не платил за нее квартплату, ты спустил мамины деньги, ты бабушку довел до могилы своими выходками! Я тебя ненавижу, ненавижу, урод ты!
Слова лились из меня потоком, я била Мишу в плечо кулаком, но мужчина даже не сопротивлялся.
Брат прекрасно понимал, что во всем этом виноват только он.
Глава 10
Остаток пути прошел в тяжёлом молчании. Я взяла себя в руки, хотя желание вышвырнуть брата из машины, не утихало.
Все, чего я хотела, — как можно быстрее добраться до дома, запереться на все замки и представить, что этих выходных не было.
Если Миша всерьез соберётся поселиться со мной…
Фактически, это и его квартира тоже, и я не знаю, есть ли официальный способ не пускать брата к себе. Это было не просто место, где я жила, куда приходила ночевать. Это был мой дом. Где хорошо, где спокойно, где все вещи лежат на своих местах. Где нет места чужим, закрытое, безопасное пространство.
