Онлайн книга «И нас качают те же волны»
|
Вопреки представлениям мировой общественности, что артюховцы питаются исключительно красной рыбой (краснухой) и черной икрой, а их любимое лакомство – вобла с пивом, сейчас Людмила Ивановна могла бы запросто доказать, что это ошибочное представление. Судя по количеству подсолнечной шелухи, устилавшей толстым слоем пол беседки, любви именно к этому лакомству были покорны все возрасты жильцов дома «Впуклый угол». Местное юное поколение, похоже, воспитывалось здесь, как и везде, на личном примере родителей и сообразно их педагогическим воззрениям. Тяжко вздохнув, Людмила Ивановна направилась к ближайшим кустам желтой акации – сломать пару веток и соорудить веник. Это, конечно, было нарушением принципов экологического равновесия, но другого выхода не было: сидеть в таком хлеву даже недолгое время она не хотела. Когда она, сметя в кучку шелуху, конфетные фантики и окурки, задумалась над вопросом – куда это все девать, за ее спиной пропел нежный детский голосок: – Можно на мусорке взять картонную коробку и в нее сложить. – Да? – приятно удивилась неожиданной помощи Мила. Две девочки, лет по десяти, которые до этого увлеченно играли на планшете, сидя на бортике песочницы, в тени грибка-навеса, сейчас стояли рядом. – Это где? – Возле кафешки. Они туда все коробки выбрасывают. – Покажете, где эта мусорка? – Нет. – Почему? – Мне мама не разрешает с незнакомыми разговаривать. – Но ты ведь уже со мной разговариваешь! И ты первая со мной заговорила, разве нет? – Я просто хотела вам помочь! – Ну, так помогай, раз начала! – Илюшка! – заорала девочка. – Чего? – проорал рассекавший по асфальтовым дорожкам на самокате мальчик. – Сгоняй на мусорку, привези коробку! Илюшка сгонял и привез. Людмила Ивановна оторвала кусок картона и использовала его как совок. Дети с интересом за ней наблюдали. Когда мусор был собран, Илюшка вытащил из кармана маленький рулончик скотча и молча протянул его Миле. – Спасибо! – поблагодарила Мила, обмотала коробку и соорудила некое подобие ручки. – Давайте, отвезу! – Ты мне показывай дорогу, а я понесу. Отправились вчетвером, поскольку к ним присоединились и девочки – Маша и Яна. – Мамы вас ругать не будут, что со двора отлучились без спросу? – Нет, не будут, нас же трое, если что! – А «если что» – это что? – Ну, если вы педофил какой-нибудь! – Я похожа на педофила? – Так педофилы вообще на педофилов не похожи! – А вы еще и старая. Может, если только захотите завезти нас, чтоб на органы сдать. – Боже мой, откуда вы это все знаете? – Это все знают, – снисходительно улыбнулись дети. – Вы, что ли, не знаете? – Ну, вы постойте все же здесь! Какая жизнь предстоит этим детям? – не в первый раз подумала Людмила Ивановна. – Как страшно за них! Как их уберечь? Вот они такие жесткие и умудренные, а все равно, наивные и доверчивые, и обмануть их так легко, а мир так жесток! Когда, бросив коробку в мусорный контейнер, она возвращалась к стоявшим поодаль девочкам, увидела, что возле них появился приличного вида мужчина, и заспешила, подзаведенная недавним разговороам. Подходя, услышала нежный голосок Маши. Маша говорила: – Пошел вон, козел! Сейчас в полицию позвоню! – и продемонстрировала айфон. Мужик отпрыгнул от девочек и ошалело произнес, обращаясь к Миле: – Спрашивал, на какую мне маршрутку садиться до мясокомбината! Ну и деточки! Вот так и угодишь в тюрьму ни за что, ни про что! Мила кисло улыбнулась. – На пятьдесят девятую. Извините их. Время такое. Когда она говорила дочери о своих страхах за будущее внуков, Юля отвечала: – Да, мама, время жесткое, но это их время, они в нем родились и сформируются. Это для вас, видевших другое время, оно кажется ужасным, а они – дети своего. Сейчас Мила пребывала в растерянности: кто в этой ситуации достоин большего сочувствия. Мужчина, судя по возрасту, одной ногой крепко стоял в Милином времени, а другой пытался утвердиться во времени этих детей. Скорее, он только занес вторую ногу, а теперь застыл в раздумьи: стоит ли ее опускать. Тронулись в обратный путь. Мила все переживала, что мамы девочек, обнаружив их отсутствие, будут волноваться, и как могла поспешала. Маша ее успокаивала: – У Янки мама – алкашка, ей до фонаря, где Яна. – А вот и не до фонаря! Моя хоть и алкашка, но в беседке убирает, а твоя Лизка с друганами только гадить умеют, а убирать должны другие, – и кивнула на Милу. – Девочки, давайте жить дружно! А Лизка у нас кто? – Лизка – это моя старшая сестра. Она красивая, и ей все завидуют! – выразительный взгляд на Яну. – Чему там завидовать? – фыркнула Яна. – Что кобели вокруг нее гужуются? – Кобели – в смысле, парни? – уточнила Мила. – Ну да! Один училкин Чума чего стоит! – А что? Красивый парень – этот Чумаченко! – по наитию сделала провокационный ход Мила. – Только он же женат! – А вы откуда знаете? – Встречались, – неопределенно ответила Мила. А сколько лет твоей сестре? Он же взрослый парень! – Сестре двадцать два, она на десять лет старше меня. У нас отцы разные. Да вы не думайте, он Лизке и даром не нужен, ей другой нравится. Просто сам Чума ей проходу не дает, даже кольцо подарил, написано – Лизе, только Лизка его не привечает. – Почему? – Мама велела Лизе с ним не связываться, хотя жена от него все равно уже ушла. Мила сделала стойку. – Красивое кольцо? – Так себе. Толстое, тяжелое, из желтого золота. Сейчас в «Золотом дне» такие красивые колечки продают! Из белого золота, из розового… Говорят, даже из черного бывают! Вот вырасту!.. – И какой-нибудь Никита тебе купит, – насмешливо сказала Яна. – Почему именно Никита? Может, Илья или Дима. Или Ваня, – примирительно заметила Мила. – Это я к примеру. У Лизки парень – Никита. – Красивое имя! – Они вместе учатся, – сочла нужным добавить Маша. – Мама говорит, дерево надо по себе рубить, – сообщила Яна. – Подумаешь, дерево! – фыркнула Маша. Это папа у него дерево, а он студент, как и Лизка. – Большое дерево? – заинтересовалась Мила. – Заместитель мэра, – важно произнесла Маша. Она была не чужда тщеславию. |