Онлайн книга «Экспозиция чувств»
|
– Глеб Гордин? Здравствуйте. Меня зовут Элем Арсеньевич Корбус. – Вы дед Саши? – Значит, вы меня знаете. Что ж, это облегчает мою задачу. Я хотел бы встретиться с вами, юноша. – Зачем? – Ну, во-первых, чтобы передать вам деньги. И забрать память. С фотографиями. – А почему Саша сама не может приехать? – Может. Но я предложил сделать это за нее. Очень хотелось посмотреть на вас. Я, знаете ли, юноша, о вас много наслышан. – Представляю. Считаете меня гоблином? – Кем-кем? – Ну, монстром. – Давайте встретимся. Я предпочитаю иметь собственное представление. Хочу понять, есть ли какая-то логика в ваших поступках. – Согласен. Когда и где? *** – Ну-с, здравствуйте, юноша, – голос Корбуса звучал доброжелательно. Но руки Глебу он так и не подал. Гордин видел фотографии Элема Арсеньевича в Интернете. Но на них Корбус представал этаким забронзовевшим мэтром. А сейчас перед Глебом стоял приятный пожилой господин с хитроватым прищуром умных карих глаз. Так похожих на Сашины. И еще их роднила характерная ямочка на подбородке. Корбус уставился на Глеба и застыл в долгом молчании. «Словно насекомое изучает!» – возмутился Гордин. И тут же одернул себя. Он должен понравиться деду Александры! Если хочет продолжить отношения с ней самой. А он определенно хочет! Эта мысль вдруг выкристаллизовалась из сумбура Гординских чувств. Ему нравится Саша Корбус! Такая колючая, наглая, такая самоуверенная. И еще талантливая. И забавная… С ней не соскучишься! И еще невозможно сладкая. Желанная… А Сашин дед все смотрел и смотрел. Наконец, Глеб не выдержал: – И что показал ваш осмотр? – Я вас именно таким себе и представлял. – Каким? – не удержался от вопроса Глеб. – Как бы это выразить? Ту-ту-ту… Вы… Вы не похожи на свои поступки. У вас глаза человека совестливого. Вам стыдно. Вы готовы, нет, вы даже хотите принять наказание. – А вы считаете, что я заслужил наказание? – Не мне судить, юноша. Это вы так считаете. – Будете воспитывать? – Я?! Господь с вами! Я вам не отец. Но кое-что мне все-таки хотелось бы узнать… Да, чтобы не забыть, вот, возьмите деньги. Триста долларов, правильно? – Спасибо, но деньги мне не нужны. – В самом деле? А зачем же вы их потребовали, если они вам не нужны? – Я хотел снова встретиться с вашей внучкой. – О-ри-ги-нальный способ! Вы, юноша, вообще большой оригинал. Все время держите Александру в тонусе: то укусили, то в личную переписку влезли, то 500 долларов потребовали. Как это у вас так получается? – А она, между прочим, выставила на публику мою личную тайну. И машину повредила. – В ваших аргументах, молодой человек, есть что-то… что-то глубоко инфантильное: «а она мне…, а я ей…» Не находите? Как у вас оказалась Сашина карта памяти? – А что она сама говорит? – По этому поводу барышня выражается несколько туманно. Я бы хотел выслушать вашу версию. – Карту я изъял у нее на месте преступления. – Прямо так-таки и преступления? – недоверчиво усмехнулся Корбус. – Или это просто абстрактная фигура речи? – Нет, это констатация факта. Она следила за мной. – Кто? Александра?! – Ну да. Ваша дорогая внучка. Я поймал ее за этим занятием. В идиотском черном парике, в темных очках. Просто девушка Джеймса Бонда. – Вы шутите? – И не думал даже! На карте были мои фотографии. Поэтому я ее и изъял. – Ту-ту-ту… Экая же вы славная парочка! А я еще удивился, когда давеча Сашка прислала мне ваш новый портрет. Тот, где вы с приятелем хохочете. Кстати, неплохая карточка… Я подумал, что вы помирились. – Нет. И фотографии этой я не видел. По крайней мере, на карте ее не было. – Значит, она охотилась за вами не один день. Вот засранка! Решила отомстить. Но как же вам, интеллигентному человеку, пришло в голову читать ее переписку? О, времена, о, нравы… Глеб виновато опустил голову: – Она выдала мою тайну, я хотел отплатить ей тем же. Чтобы она прочувствовала, как это противно. – И цель оправдывала средства? – Элем Арсеньевич, вы пообещали меня не воспитывать… – Ту-ту-ту… Виноват, юноша, увлекся по-стариковски. Я просто пытаюсь понять специфическую мораль вашего поколения. Что у вас позволено? – То же, что и у всех. Признаю, я свалял дурака. Это со злости. И еще потому, что Саша мне нравится. – Нравится? Тогда вы весьма оригинальным способом выражаете свою симпатию. По крайней мере, в мои времена, когда ухаживали за женщинами, их не кусали. И не воровали письма. – Я ее поцеловал. В ваши времена женщин целовали? – Целовали, – быстро согласился Корбус. – Но синяков все-таки старались не оставлять. Хотя, конечно, хм-м… Бывало и до синяков… – Это было как затмение. Я потерял контроль… Разве с вами такого не случалось? – Бывало по молодости. После этого я обычно женился… – Элем Арсеньевич, помогите мне! Помогите поправить отношения с Сашей. – Это каким же образом, позвольте вас спросить? Мне что, держать Александру, пока вы будете демонстрировать ей свои чувства? Например, кусать? – Я серьезно говорю. – И я тоже серьезно. Я, конечно, обязан вам, юноша, что вы избавили девочку от того никчемушника, на которого она потратила целый год… – Так Саша с ним порвала? – Ту-ту-ту… Как будто для вас, юноша, это новость. – Я не знал, чем все закончилось. Саша очень переживала? – Было бы из-за кого… А вот вы мне почему-то симпатичны. Сам не знаю, почему. В вас есть… скрытый темперамент. Вы, Глеб, с виду такой благонамеренный чистюля. А, надо же, потерял контроль. Порох! – Спасибо. Значит ли это, что вы мне поможете? – Не уверен. Поймите, юноша, вы мне никто. А Сашка мне родной человек. Если она не захочет, я ничего не смогу сделать. – Элем Арсеньевич, но она же вам доверяет. Вы для нее – самый главный авторитет. – Вот поэтому я не могу ее обманывать. И авторитет-то я в профессии, а не в жизни. В жизни девочка сама принимает решения. Захотела уйти из института – ушла. Батюшка с матушкой два месяца ее пилили, и все без толку. Она так решила! Захотела жить отдельно – сняла квартиру, захотела этого Макса никчемного – и поселила его у себя. Вот так. А вы, Глеб, ее бесите. По крайней мере, она так заявляет… |