Онлайн книга «Реинкарнатор»
|
– Из сострадания? Борецкий кивнул и отставил недопитую банку с «Праной». – И как ты думаешь, если бы иноверец пришел к нему за помощью, он бы отказал? Костя покачал головой. Когда приносишь в мир новое учение, то все окружающие – иноверцы. Если не помогать им, не убеждать их в своей правоте, не показывать ее, то как создавать последователей? – Помог бы Будда просящему, если бы царь запретил это делать? – Наверное, помог, – засомневался Костя. В таких вещах он уже не очень разбирался. – Что ему приказы царя? Он выше всего этого. – Тогда почему ты удивляешься, что я, буддийский монах, оказываю помощь нуждающимся? Костя растерялся. Оказывается, Борецкий не просто хочет заработать много денег, у него своя философия! Хоть и такая странная. Ее можно было бы даже обсуждать, если бы не один момент. – Оказал бы помощь просящему ученик Будды, если бы сам Будда запретил это делать? – Именно это не укладывалось у Кости в голове. Ведь память о прошлых жизнях вернул, по мнению буддистов, именно Будда Шакьямуни. Получается, что Борецкий идет против божественной воли, и ладно бы он был атеистом, но нет, он буддистский монах! Как такое возможно? – Будда не может запретить помогать живым существам, – улыбнулся Борецкий. – Это вне его природы. – Но он может запретить что-то делать, полагая, что это деяние пойдет во вред живому существу? – Да. Большинство людей не разбираются, какие их действия принесут пользу, а какие вред даже по отношению к себе, а уж к другим – тем более. – Но вы разбираетесь? Настолько, что готовы пойти наперекор воле Будды? – Я не иду наперекор его воле, я лишь чуть облегчаю страдания живущих здесь и сейчас. – Борецкий разлил чай по двум пиалам, одну протянул Косте. – Так тебе помогать или продолжим этический диспут? Колесов понял, что перегнул палку. Монаха надо было не злить, а успокоить, прощупать и попытаться выяснить у него хоть что-то о Кучике. – Я готов заключить сделку, если потяну. Я хоть и бизнесмен, но не миллионер. Большие пальцы монаха неожиданно бегло залетали по экрану планшета, открывая поисковик. – Бизнесмен, говоришь… как там тебя и что за бизнес? Костя мгновенно вспотел, но не изменился ни в лице, ни в голосе. – Кондрашов. Я владелец конного клуба «Мустанг». Это в Подмосковье. К счастью, это входило в «обеспечение легенды», обещанное командором. У «Мустанга» оказался сайт, предлагающий тематические конные прогулки, а в разделе «Контакты» висела информация о директоре Кондрашове, его заместителе и инструкторах клуба. Все – с фотографиями. – Это что же, покататься на лошади стоит десять тысяч рублей за час? – углядел Борецкий цены. – А вы там с дуба не рухнули? – Это же тематическая прогулка! В костюмах, с фотосессией и обедом! – брякнул Костя, краем глаза увидев, какую монах открыл веб-страницу. – Ладно-ладно. Продавай за сколько хочешь. Мне-то главное, чтобы ты полицаем не был. Безопасность, понимаешь ли… – Я не полицай, – честно признался Костя. – Так вы можете мне стереть память? – Ну для начала нужно посмотреть, что там у тебя… Костино лицо оказалось настолько выразительным, что Борецкий развел руками: – Ёккарганай! Да не шугайся ты! Сами воспоминания я не увижу. Грубо говоря, я оценю, в какой кодировке они у тебя записаны. – Хорошо. Мне что для этого нужно сделать? – Просто заткнись и пей чай. Костя в ожидании разглядывал кухню, но та оказалась столь же банальной, как и чай. Судя по множеству специй, банок с крупами, обилию посуды и большому холодильнику, монах любил поесть. Еще один повод усомниться в его монашестве. Внезапно лицо Борецкого скривилось, и Костя вздрогнул. Он нутром почувствовал, что случилось что-то плохое. – Тэк-с, молодой человек. И у кого ты был до меня? – Я н-не понимаю. – Ах, не понимаешь, – мерзким голосом протянул он. – Сдается мне, все ты понимаешь. И вдруг сорвался на крик: – Кто тебе стер воспоминания?! У тебя их нет, твою мать! Кто ты?! Однако правильный вопрос в ответе не нуждался. Борецкий все понял, моментально остыл и вернулся к вальяжному тону: – Ты ведь беспамятный. Реинкарнатор. А значит, Орден, мать твою, опять мною заинтересовался. Ну-ну, и чем могу быть полезен? Стало ясно, что отпираться дальше бессмысленно. – То, чем вы занимаетесь, – это нарушение закона реинкарнации, и Орден это так не оставит. Но вы можете смягчить свою вину, если согласитесь помочь нам. Мы ищем Виктора Андреевича Кучика. Я думаю, что он выходил с вами на связь. Расскажите, как его найти, и ваше наказание будет не столь суровым. – Ой-ой-ой. Напугал. Я уже обоссался со страху. Мальчик, покажи-ка мне, где почитать о законе реинкарнации? И где почитать о наказании за его нарушение? В уголовном кодексе? В административном? Что? Не слышу? Ах, юридически нет такого закона… это Орден его придумал… Ну не сделаете вы мне ничего, но ты не расстраивайся. Лучше сам подумай: что я нарушил? – Вы стирали память о прошлых жизнях… – Ась? Я стирал память? Но это же невозможно! Ну кой-чего я умею, да. Посмотреть, помнит ли человек свое прошлое воплощение или нет. Но стереть память! Вроде взрослый мальчик, а верит во всякие сказки. Еще не ходил у деревянного Будды просить исполнения желаний? Сходи обязательно! Точно поможет! Бабка Марфа давеча говорила! Борецкий внезапно прекратил паясничать и с серьезным лицом продолжил: – Полиция рыла целый год. Свидетелей опрашивала. За мной следила. Не нарушал я ничего. Вот психолог я хороший – это да. И успокаивать клиентов, рыдающих от воспоминаний, я могу. Но за это не сажают, за это награждают. Так что не в чем мне каяться, нет за мной вины. И этого вашего Кучика я знать не знаю. Не выходил никто со мной на связь. Не знаю, что он натворил, но ни один идиот в бегах не будет связываться со Степаном Борецким, за которым установлена слежка! Да-да, я знаю, что Орден ее так и не снял. Знаю, что на моих телефонах стоят прослушки. Я молчу и терплю – может, хоть так вы все убедитесь, что я обычный законопослушный гражданин. Костя сжал зубы, встал и молча ушел, захлопнув за собой дерматиновую дверь. Борецкий ошибался. Орден мог кое-что сделать. У него было влияние и высочайший авторитет, а это значит, что к нему прислушивались. Полиция проявляла активный интерес к тем, на кого указывали инспекторы. Госслужащие и даже многие частные работодатели сверялись с «черным списком», публикуемым Орденом, и не брали людей из этого списка на работу, банки не выдавали им кредиты… Тот, кто переходил дорогу Ордену, быстро оказывался или в тюрьме, или на обочине жизни. Или же становился монахом. В монастыри принимали всех, кроме беспамятных. |