Книга Мой красный дневник, страница 13 – Екатерина Бердичева

– Возможно, ты права. Так что тебя интересует?

Пропуская группу экскурсантов, перебегавших дорогу от одной церкви к другой, я задумчиво спросила:

– Скажи, я так понимаю, ты – младший брат, и у тебя совершенно другая, своя жизнь. Тогда почему Александр настолько спокойно переложил решение этой проблемы на твои плечи?

– Я – старший. – Ровно сказал мужчина, разглядывая высокую елку, наряженную перед зданием администрации. – И меня так воспитал отец. Если ты – старший в семье, то отвечаешь за покой и благополучие всех ее членов.

– Для старшего ты какой-то… молодой! – Улыбнулась я. – Сколько тебе лет?

– Сорок четыре.

У меня приподнялись брови.

– Хорошо выглядишь. А кем ты работаешь?

– Потомственный военный.

– Судя по твоей тачке, торгуешь оружием в горячих точках? – Поддела его я, и тут же пожалела. Он внезапно развернулся и полыхнул глазами так, что я прикусила язык.

– Думай, что говоришь! – Прошипел он. Костяшки на сжатых кулаках побелели.

Я отвернулась и включила сигнал поворота налево. Там, в переулочке, на месте выселенных в многоэтажки на окраине города жильцов частного сектора, белели хорошенькие новенькие домики в четыре этажа со шлагбаумами на въезде и охранниками во дворе. И в одном из этих светленьких домиков жила Оксана. Подъехав к посту, я тихонько бикнула. Из боковой двери, не торопясь, вышел пузатенький охранник и, почесываясь, вразвалку подошел к машине. Я нажала на кнопку стеклоподъемника.

– Вот он, – Борис кивнул на зевающего в небо мужичка, – воровал во внутренних войсках. А я – все чеченские…

– Извини. – Коротко сказала я. Почему-то стало неприятно не только за свои слова, но и вообще с ним разговаривать.

Знаешь, мой красненький дневничок, войны – это такая гадская мужская придумка… Политики меряются хитростью и получают деньги от концернов, производящих оружие. Олигархи и торговцы, прикрываясь высокими словами и чувством патриотизма, провозглашаемым политиками, потирают руки и считают миллионы. Артисты поют выбивающие слезу песни о Родине и покупают коттеджи на другом континенте. Не умеющие логически мыслить жертвы пропаганды потрясают флагами и орут, что кругом – враги. Им в ближайшем военкомате дают автомат и гонят на убой в горы, равнины, болота, где они, мучимые холодом, голодом и поносом, начинают понимать, в какую задницу попали. И никакие деньги, выплачиваемые за эти спецоперации, не вернут зоркость глазам, упругость простреленным мышцам и хорошую работу кишечника. А гнать людей на убой ради газопровода или нефтяной скважины, а потом этим гордиться – извините, но, по-моему, это просто беспринципно. Тем более, кроме мужиков с той и другой стороны, в войнах страдают безвинные женщины и их дети, которые иногда толком и не успевают понять, как красив этот мир. Подвалы вместо голубого неба. Грохот орудий вместо весенней грозы… Страх и боль в глазах матери, которая не знает, чем завтра накормить свое дитя, и будет ли над их головой хоть какая-то крыша… Я поморщилась.

Тем временем, толстый охранник вразвалочку дошел до моей машины.

– К кому? – Высокомерно осведомился он.

Я обворожительно улыбнулась.

– В третий корпус, семьдесят пятая квартира. Буцай Ксения Григорьевна. Она нас ждет.

– Документы.

Я показала права, не давая их ему в руки.

– Скажите, а ведь Вы служили во внутренних войсках? Сибирь? Приуралье?

Он разулыбался и посмотрел на меня с интересом.

– Омская область. Проезжайте. У дома есть гостевая парковка.

– Да, спасибо!

Я закрыла окно и въехала во двор. В подъезд мы входили молча, каждый переживая свои чувства.

Оксана встретила нас хмурым, опухшим видом и неласковым взглядом. Я уже привычно представила моего спутника и привычно поразилась мгновенно изменившимся выражением лица.

– Кофе? Чай?

– Нет, спасибо. – Борис на этот раз был немногословен. Видимо, тип Ксении был не в его вкусе. – Ксения Григорьевна, Александр Александрович попросил ответить Вас на несколько вопросов.

– Да, я слушаю. – Женщина присела на кухонную табуретку. В мойке, как мне было видно, кисла грязная вечерняя посуда. Из полуоткрытой двери шкафчика в помойном ведре виднелась пара бутылок из-под виски. Проследив направление моего взгляда, она подошла и захлопнула дверцу.

– Вы хорошо знали покойную Светлану? Дружили?

– Нет, мы не дружили. Скорее, у нас были общие интересы. – Женщина в задумчивости почесала кончик носа.

И чего я раньше к ним всем относилась с таким пиететом? Бабы, как бабы.

– Какие? – Терпеливо выспрашивал «настоящий полковник».

И жена-то, наверное, сбежала оттого, что он вечно носится по всему миру. Ведь нам, женщинам, что надо? Крепкое плечо где-то рядом. Сильный и отзывчивый человек, помогающий дотащить сумки от магазина, легко выносящий летние колеса из гаража и меняющий их на зимние…Играючи справляющийся с зарослями крапивы и сныти за домом и без напоминания переносящий кубометры купленных дров от дороги, где их сбросил грузовик, в сарайчик. А дырки в стене под новый плинтус, в конце концов…

– Света была очень замкнутым человеком, – медленно проговорила Ксения, – и я мало что о ней знала… Любила хорошую одежду и обработанные ногти. Любила Вашего брата. Если Вы думаете, что ее убил какой-то неизвестный любовник в припадке ревности, то это – ерунда. У нее не было других мужчин. После работы она шла домой. И если к ней не приходил Александр, то она смотрела фильмы…

– А об ее семье Вам что-нибудь известно?

– Нет, – Оксана пожала плечами. – Знаю, она приехала к нам из Москвы, где была замужем. Что там произошло, она не говорила. Да и давно это было. И недолго.

Борис задумчиво посмотрел на Ксению.

– Она не говорила Вам, что за черная кошка пробежала между ней и моим братом?

– Знаете, Борис Александрович, последнюю неделю она была оживленной и какой-то радостной, что ли… Может, она нашла новую работу и хотела уйти? И поэтому они поссорились? А брат Вам не говорил?

– Не успел спросить. – Скупо улыбнулся Борис.

– Честно говоря, я очень поразилась тому, что наш шеф начал прилюдно оказывать знаки внимания Елене Михайловне.

Она, прищурив глаза, посмотрела на меня.

– Но не я же ему. – Показала ей свои ровные белые зубы.

– Да, прости, Лен. – Неожиданно согласилась она. – Никто на тебя и не подумал. Тебе и Сережка – мужчина.

– Оксан, – на кухню, позевывая, выполз вчерашний ухажер Ксении, – у нас гости?

Я отлепилась от стены, у которой стояла и нацепила шапку.

– Борис Александрович, я жду Вас в машине.

И вышла из квартиры.