Книга Тайна Оболенского Университета, страница 68 – Татьяна Ларина

– Идем? – спросил Дима.

– Да, – ответила я, но голос дрогнул, выдавая мой страх.

– Я могу сам…

– Нет. Я с тобой, – на этот раз более решительно ответила я.

Смирнов вручил мне свой фонарь, а сам взял другой, и мы медленно двинулись вперед. Это было самое настоящее подземелье, о каких пишут в приключенческих романах – сырое, холодное, с неприятным затхлым воздухом. Каменные стены с неровной кладкой выдавали немаленький возраст постройки. Скорее всего, подземелье сооружалось тогда, когда и сама Оболенка.

Мы завернули за угол и оказались в другом, на этот раз длинном коридоре с множеством ответвлений. Он слабо освещался небольшими лампами, расположенными под потолком на достаточно большом друг от друга расстоянии. Скорее всего, это не было основным освещением, потому что на стенах висели и большие фонари, но сейчас они не горели. Дима достал клубок ниток и выплюнул в руку жвачку, которую жевал. Он приклеил конец нити к полу у нашего поворота и пошел вперед, разматывая клубок.

– Нить Ариадны? – усмехнулась я.

– Есть предложения лучше? Лично я не хочу здесь заблудиться, – обиженно ответил Индюк.

– Извини, я не в обиду тебе…

– Иди сюда, Лер.

Я подошла к Смирнову, и он полез во внутренний карман куртки, достал какой-то темный предмет и вложил мне в ладонь.

– Что это? – нахмурилась я и посмотрела на электрошокер в моей руке.

– Пользоваться умеешь?

– Для чего?

– Ну, мало ли… Мы не знаем, кого встретим в этих катакомбах.

– А что, ФСБ вооружают этим? – усмехнулась я, пряча шокер в карман толстовки. Цокнув языком, Смирнов закатил глаза, а потом взял мою руку и просунул ее себе под куртку, позволяя нащупать пистолет. Но меня куда больше оружия интересовало его горячее тело, поэтому вместо того, чтобы отстраниться, я протиснула руку дальше, скользнув ладошкой по его спине.

– Ланская, ты что удумала? – ошарашено вопросил он, словно я не обняла его, а попыталась изнасиловать.

– Просто захотела почувствовать рядом с собой сильного мужчину, с которым нечего бояться, – глядя ему прямо в глаза, заявила я.

– Ты уже убедилась, что у меня есть оружие, так что идем, Лера.

Индюк отстранился, сделал пару шагов, а потом, вздохнув, повернулся ко мне и взял за руку. Он переплел наши пальцы и повел в глубь коридора, освещая фонариком пол, стены, другие проходы и изредка встречающиеся двери, точно такие, как в доме отца и Смирнова. Значит, я была права. Под Оболенкой есть подземное сообщение.

Мы прошли до конца коридора и оказались у развилки. Как девушке, Дима предложил мне выбрать, куда идти, и я указала вправо. Там был точно такой же слабо освещенный коридор с точно такими же ответвлениями. А где-то вдалеке мы увидели свет, более яркий, чем здесь. Дима выключил свой фонарь, я последовала его примеру, и мы стали продвигаться вперед. За следующим углом было что-то вроде просторного холла. Мы вышли в него, и первое, что бросилось в глаза – широкая железная дверь. Она отличалась от тех, что мы видели раньше – в два раза шире, с кодовым замком и небольшим окошком, напоминающем иллюминатор.

– Я загляну, – шепнул Дима и сделал шаг, как раздался щелчок, и дверь стала медленно открываться.

Каждый из нас не понаслышке знает, что это такое – страх. С точки зрения экзистенциальной философии ³⁷ страх выталкивает человека за пределы сущего в ничто. Норвежский философ Ларс Свендсен ³⁸ утверждал, что страх проник всюду – он властвует и в частной жизни человека, и в жизни общества. Но страх может иметь разную сущность, об этом впервые написал Кьеркегор ³⁹. Он разделил страх на безотчетное, неопределенное чувство и боязнь перед чем-либо конкретным. Обычно страх вызывает неприятные ощущения, но при этом он может являться сигналом к защите, ведь главная цель, стоящая перед человеком, – остаться живым.

Мы с Димой оказались в ловушке. Зловещее подземелье Оболенки… Если нас здесь застукают, то точно не отпустят живыми. Тяжелая железная дверь медленно отъезжала в сторону, и я уже была готова оказаться схваченной, как Смирнов резко утянул меня в сторону. Он практически вжал меня в стену справа от двери, где был небольшой проем. Оставалось только надеяться, что тот, кто собирается выйти, не пойдет в нашу сторону.

– Мыхалыч, смотри, куда прешь! – возмущенно крикнул смутно знакомый басистый голос.

– Сам меня задел, – пробурчали в ответ.

Послышались торопливые шаги. К счастью, они удалялись. Мне было настолько страшно, что я не решилась открыть глаза, уткнувшись лицом в Димину грудь. Он большой мальчик, вот пусть меня и защищает. Только когда в коридоре стихло, Смирнов отошел, и я посмотрела сначала на него, а потом на пустой проход.

– Идем, – шепнул он и, взяв меня за руку, на мысочках побежал за той парочкой.

Добежав до поворота, мы услышали странный шаркающий звук и громкие мужские разговоры. Я аккуратно выглянула из-за угла и увидела двух Оболенских уборщиков, метущих пол. Они травили друг другу пошлые шутки и громко смеялись.

– Это наши уборщики, – прячась обратно и прижимаясь к стене, прошептала я, хотя Дима и без того их узнал.

– И они тут чувствуют себя вполне комфортно, – заметил он. – Как думаешь, за это им доплачивают?

– Не знаю…

Я снова выглянула из-за угла. Мужчины тем временем подошли к еще одной металлической двери и что-то нажали сбоку. Через какое-то время она открылась, и из помещения вышел Михаил Шеллар, нагруженный какими-то папками и жутко недовольный.

– Я же говорил, чтобы убирались утром. Где пропадали? Почему сейчас?

– Михаил Романович, сегодня с утра в учебном корпусе было много работы, – стал оправдываться один из уборщиков, пока второй, потупив взгляд, стоял в сторонке.

– Сегодня лабораторию убирать не нужно. Уже поздно. Завтра чтобы в шесть были здесь, – строго сказал врач и, пробурчав что-то себе под нос, пошел в нашу сторону.

Дима сориентировался первый. Схватив меня за руку, он побежал обратно к темному коридору, и только там позволил мне отдышаться. Шеллар же скрылся за дверью, откуда до этого выходили уборщики.