Книга Тайна Оболенского Университета, страница 95 – Татьяна Ларина

Темные средние века стали для Праги поистине «золотым веком». Благодаря правителю Священной Римской империи Карлу Четвертому ⁵⁶Прага стала крупнейшим городом, превосходившим по размеру Париж и Лондон того времени. По инициативе этого умного и образованного монарха был основан ряд важных учреждений, в том числе Пражский университет – первый в Центральной Европе. Одним из первых ректоров университета был проповедник и идеолог Реформации Ян Гус ⁵⁷, которого в тысяча четыреста пятнадцатом году обвинили в ереси и заживо сожгли на костре, что стало одной из причин гуситских войн. Гуситы в конечном счете потерпели поражение, а чтобы укрепить католицизм, в Прагу пригласили орден иезуитов.

В семнадцатом веке в городе вспыхнуло восстание протестантского дворянства против правящей династии Габсбургов ⁵⁸, вылившееся затем в Тридцатилетнюю войну, после которой Прага начала приходить в упадок. Оживление города началось только в восемнадцатом столетии.

Девятнадцатый век протекал под знаком чешского национального возрождения и роста гражданского самосознания. Монаршая власть в стране продолжалась до тысяча девятьсот восемнадцатого года, пока Прага не стала столицей независимой республики.

После Второй мировой войны последовали четыре десятилетия коммунистического режима. В знаковом восемьдесят девятом году произошла «Бархатная революция» ⁵⁹, после которой Прага живет новой историей. Но город сохранил в себе свидетельства каждой исторической эпохи. Архитектура готики с одной стороны, с другой – классицизм, модерн и соцреализм. Сама по себе Прага является культурной ценностью.

Хозяйка нашей квартиры воодушевленно рассказывала нам с Димой про свой город. Она оставила для нас большую карту, где были отмечены все главные достопримечательности, и пометила крестиком рестораны, советуя обедать и ужинать именно в них. Когда она наконец ушла, я смогла осмотреться в своем временном доме. В нашем распоряжении была уютная однушка с небольшой кухней и смежным санузлом. Гостиная, а по совместительству спальня, оказалась настолько маленькой, что почти все пространство в ней было занято кроватью.

– Надеюсь, ты сказал, что нам нужна раскладушка? – недовольно глядя на пышную, как торт, кровать, вопросила я.

– Лер… Ну какая раскладушка? Мы же женаты, легенда…

– Хорошо, но по легенде ты храпишь и спать со мной в одной комнате не будешь! – отрезала я, а Дима только закатил глаза. – Нет раскладушки – придется тебе спать на полу.

– Лер…

– Давай лучше поговорим о нашем деле и выработаем план действий.

– Хорошо, только предлагаю сделать это за кофе. У нас тут неплохая кофемашина.

Смирнов направился на кухню, а я пока разобрала свои вещи. Безумно хотелось сходить в душ и смыть с себя самолетную пыль, но я решила сначала выпить крепкого американо. Приготовив сменную одежду и туалетные принадлежности, я пошла к Диме, чувствуя приятный аромат сваренного кофе.

– С сахаром? – поинтересовался Индюк, ставя передо мной дымящуюся кружку душистого американо.

– Нет, спасибо.

– Сливки? Молоко?

– Снова нет.

– Как хочешь, – пожал плечами Смирнов и уселся напротив меня, демонстративно отправляя в свою кружку одну за другой ложки сахара.

– Столько сахара вредно, – не удержалась я на четвертой ложке.

– Мне приятно, что тебя беспокоит мое здоровье, – отозвался он.

– Не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось до того, как мы закончим наше дело.

– А потом, хочешь сказать, тебе будет все равно?

– Потом пей кофе хоть со всей сахарницей! – съязвила я, и Дима обиженно отвернулся, делая глоток своего приторного пойла.

– Давай лучше поговорим о деле, – холодно сказал он. – С чего начнем? Где будем искать манифест этого Браге?

– Ты прав, не нужно терять время, – в тон ему ответила я и решила зайти с исторического ракурса. – Пражские иезуиты развернули свою деятельность в Клементинуме. Там же, судя по записям, Кониас Браге общался со своими последователями и обучал Петра Оболенского. Я уверена, что где-то в этом месте и спрятан манифест.

– Но где?

– Клементинум как иезуитский коллегиум возник в тысяча пятьсот пятьдесят втором году на месте часовни Святого Климента, отсюда, кстати, и его название. В восемнадцатом веке был построен ряд зданий: астрономическая обсерватория – в двадцать втором году, Зеркальная капелла – в двадцать четвертом, университетская библиотека – в двадцать седьмом, метеостанция – пятьдесят первом и годом позже – математический музей. Все эти здания уже застал Кониас Браге, так что манифест может находиться в любом из них.

– Ты предлагаешь забраться в Клементинум и исследовать его весь?

– Конечно, нет! Его общая площадь двадцать тысяч квадратных метров. Это просто нереально. Мы должны идти за манифестом, будучи уверены в том, где он находится.

– Давай думать логически, где мог его спрятать этот Браге…

– По логике вещей, манифесту самое место в библиотеке, но мы не можем быть в этом уверены. Сейчас Клементинум работает как музей. Туда водят экскурсии, правда, сегодня, а может и завтра, он закрыт. Католики отмечают Рождество. А вот послезавтра предлагаю пойти в Клементинум как туристы.

– Хорошо. Согласен. Но что нам делать эти два дня?

– Тебе моя идея покажется странной, возможно, даже безумной, но что если нам погулять по красивому Рождественскому городу? К тому же, нужно купить продукты и где-нибудь перекусить.

– Да, поесть я бы не отказался.

– Вот и славно. Но если ты не хочешь гулять – ничего страшного, я могу сама посмотреть город, а ты займешься своими делами.