Онлайн книга «Распыление. Дело о Бабе-Яге»
|
Выбравшись из подвала, мы оказались на распутье. Лестница наверх или коридор? За коридором, как я помнил, анфилада хозяйственных помещений, в любом из них можно распахнуть окно и — проблема решена. Другое дело лестница. Ведет через все этажи, но неизвестно, в каком она состоянии. Возможно, некоторые пролёты уже обрушились. И тут мы услышали до боли знакомый голос: — Ребята! Наконец-то я вас нашел! — перед ступеньками лестницы, как ни в чем не бывало, стоял Лумумба. — Бвана? — неуверенно спросил я. Глаза слезились, в голове был туман. В первый миг показалось, что учитель — это галлюцинация, что я успел надышаться угарным газом… Даже контуры его фигуры дрожали. — Некогда разговаривать! — крикнул он и сделал шаг к коридору. — Выше только огонь, но здесь еще можно выбраться. За мной! Маша рванула за темной фигурой, исчезающей в дыму, я еле успел её поймать. — Погодь. — Ты что, с ума сошел? Не рад, что он жив? — глаза у нее были красные, как у кролика. Я осторожно заглянул в узкий проем, и тут же отпрыгнул. Коридор превратился в пылающую трубу — горел даже потолок. — Нет. Что-то здесь не так… Лумумба прекрасно владеет заклинанием холода. Он бы в два счета потушил огонь. Выглядел-то он как наставник, точь в точь. Бакенбарды, белоснежная рубашка, вышитый павлинами жилет… Откуда, на хрен, белая рубашка в этом чаду? Воротник ничем не должен отличаться от его черной кожи. Я подтолкнул Машу к лестнице. — Может обрушиться в любой момент. — предупредила она. — Я-то легкая, а вот ты… — Значит, пойдешь впереди. Если я провалюсь — даже не оглядывайся. Выбирайся сама. — Ага, щас. Шнурки только поглажу… — она применила свой фирменный взгляд. — Если я провалюсь — ты меня вытащишь. Без дальнейших разговоров она крепко ухватила мою руку и поставила ногу на ступеньку. — Ну… Раз, два, три. Побежали! Под моим весом ступеньки жалобно стонали и трескались. От них поднимались тучи искр. В какой-то миг, почувствовав, что вот сейчас всё и обрушится, я подхватил Машу под мышку и прыгнул. Целый пролет позади нас канул в огненное озеро. Дальше был какой-то ад. Прикрывая рукавом глаза, я метался по коридорам, отскакивая и уворачиваясь от рушащихся балок, кусков горящей дранки и клубов раскаленного удушающего дыма. В голове мутилось. — Главное, не потерять Машу. — билась одна-единственная мысль. — Главное, не разжать рук, что бы ни произошло… С потолка упало что-то черное, обугленное, я пригнулся, подставив спину. Почувствовал, как куртка начинает тлеть, встряхнулся и побежал дальше. Ничего, шкура не казенная. Зарастет. — Сюда! — послышался слабый крик. У закрытого, чудом уцелевшего окна, лежал мужик с белым хвостиком на затылке. У нас в Москве такой называли "бойцовой рыбкой". Он был в проклепанной черной кожаной куртке и таких же штанах. Щеку его пересекал старый, стянувший кожу, шрам. Взмахом руки привлекая внимание, мужик приподнялся и указал на окно. — Нужно выбить стекло и выпрыгнуть. — прокаркал он сквозь дым. Маша, извиваясь, освободилась от моей хватки и сделала шажок к мужику. — Бабуля? — она, кажется, почти не удивилась. — Ты вернулся? Ты… — Некогда! Нужно выбить стекло и прыгать. Здесь невысоко. Я уже поднял тяжелое кресло, собираясь метнуть его в раму, но Маша повисла на руке. — Обратная тяга, Ваня, обратная тяга! — как сумасшедшая, закричала она. Я опустил руки. Свобода была так близко: там, за закопченным стеклом, виднелось небо с редкими облачками и ветви зеленого дерева… — Ты не Бабуля. — сказала Маша, повернувшись к мужчине. — Он бы никогда не допустил такой глупости, даже если б смог вернуться из Нави. Ты Елена. Это ты претворялась Лумумбой, Ванька прав. Ты — Баба Яга. Мужик ощерился и начал меняться. Лицо удлинилось, уши поднялись к макушке, сквозь кожу проступила отливающая металлом чешуя. В глазах заплясали синие молнии. — Ты мне не веришь. — прохрипел Зверь. — Я пришел спасти тебя. Я. Пришел. За тобой! Руки его стали лапами, по полу чиркнули огромные когти. Оттолкнувшись, Зверь прыгнул. Не помню, как схватил Машу в охапку и рванул из комнаты. Выход нашелся только один: пожарная лестница в узком бетонном простенке. Она была железная и горячая, вверх по простенку, как по печной трубе, шуровал плотный поток жара. Слыша за спиной скрежет когтей и шумное дыхание, я карабкался по раскаленным перекладинам, не обращая внимания на волдыри на ладонях. Маша болталась на плече, как тряпичная кукла. Она потеряла сознание. Выбравшись на крышу, наконец-то вздохнул полной грудью. Раскаленный, пахнущий гарью, но почти без дыма. Дальний конец "Пеликана" уже просел, крыша там провалилась, и на фоне ночного неба языки пламени смотрелись особенно красиво. Где-то в дыму лестничной шахты ворочался Зверь — всё еще слышалось его хриплое дыхание. Не теряя больше времени, я рванул к краю. С разбегу вскочил на поребрик… Слишком высоко. Даже до деревьев, которые могли бы смягчить удар. Эх, жалко не пришло в голову прихватить хотя бы горсточки пыльцы… За спиной раздалось негромкое рычание, и я отошел от края крыши. Зверь, точнее, Елена в его обличье, всё-таки сумела выбраться из шахты вслед за нами, и теперь готовилась к драке. Глубоко утопленные глаза испускали синий кварцевый свет, с оскаленных зубов капала слюна. Осторожно положив так и не пришедшую в сознание Машу на теплый гудрон, я пригнулся и выставил руки. — Уйди от костей моих, уйди от волос моих, уйди от сердца моего… — ведьма утробно зарычала. Сжалось сердце. Вспомнилось, как то же самое говорил Лумумба, защищая меня. Теперь моя очередь… Прыгнув, она целила передними лапами мне в грудь, стараясь повалить и добраться до горла, как это делают обученные собаки. Подставив плечо и ощутив мгновенную боль, когда зубы впились в плоть, я сделал подсечку. Обхватил её поперек ребер и мы покатились. Ведьма норовила вцепиться в горло, но я давил и давил, слушая, как трещат кости. А потом вдруг почувствовал, что тело её меняется. Оно становилось мягче, тоньше, податливее… Миг — и это уже не волосатая зверюга, а голая женщина. Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Черные волосы разметались по плечам, пухлые губы сложились, как для поцелуя. Даже через куртку чувствовалась мягкая упругость больших грудей. Согнув ногу, она поерзала и прижалась теснее. — Неужели ты хочешь меня убить? — спросила томно, с придыханием. Волоски на шее встали дыбом. — Елена… — Да. — она поощрительно улыбнулась, сощурив синие глаза и взмахнув ресницами. — Я могу подарить тебе неземное блаженство. Могу сделать тебя счастливым. |