Книга Лорд и леди Шервуда. Том 2, страница 123 – Айлин Вульф

Слезы текли и текли из ее глаз, когда она вдруг почувствовала, что в купальне появился кто-то еще. Она испуганно вскинула голову, вытирая рукавом мокрое лицо, и увидела Вилла.

– Как же ты бесшумно ходишь! – воскликнула она в сердцах. – Крадешься, как волк! Зачем ты сюда пришел?

Стоя в шаге от нее, Вилл с усмешкой смотрел на Мартину. Услышав ее вопрос, он сел на пол с противоположной стороны очага напротив Мартины и поставил между ней и собой два кубка и небольшой кувшин с вином.

– Кто-то должен был вытереть тебе слезы! – сказал он с прежней усмешкой. – Увидел, что в трапезную ты не вернулась, заглянул в твою комнату и понял, куда ты могла забиться.

– И нашел меня, чтобы позабавиться надо мной, как обычно? – хриплым от слез голосом спросила Мартина, обнимая колени так, словно пыталась защититься от всегда преследовавшей ее иронии Вилла.

– Нет, – ответил Вилл, – чтобы поговорить с тобой. Марти, хватит мучить себя и терзать сожалениями о несбыточном. Когда-то Робин любил тебя. Или ему так казалось. В любом случае, между вами все кончилось годы назад. Какой смысл в твоих страданиях? – Он разлил по кубкам вино и подал один из них Мартине. – Лучше пожелай им обоим счастья и долгих лет в супружестве.

Мартина поднесла к губам кубок, пытаясь понять, чем вызвана мягкость в голосе Вилла и понимание ее чувств. Он не просто ее не любил – он всегда ее с трудом терпел, особенно когда все в Локсли уверились, что дело между Робином и Мартиной слажено настолько, что закончится свадьбой. Даже когда она вышла замуж за Мартина, старший брат Робина не изменил к ней отношения, оставаясь с Мартиной язвительным и едким.

Она пила вино и внимательно смотрела из-под ресниц на Вилла. А он, словно забыв о ее присутствии, откинулся спиной на стену и смотрел в огонь, погрузившись в свои мысли. И, судя по лицу Вилла, мысли эти были печальными. Мартина вспомнила негромкий разговор Статли и Алана, который услышала днем, но тогда она не придала ему значения, а сейчас поняла смысл каждого сказанного ими слова.

– Ты любишь ее, Вилл?

Голос Мартины вырвал Вилла из размышлений. Он медленно повернул к ней голову и посмотрел Мартине в глаза. Сейчас в его лице не было и тени печали – только совершенное спокойствие. В светлых янтарных глазах Вилла Мартина увидела лишь отблески огня, и ничего кроме них.

– Кого? – спросил он, глядя на нее так, что она не осмелилась ответить.

Вилл одним глотком допил вино, поднялся и подал руку Мартине:

– Вернемся к гостям!

Мартина, повинуясь его настойчивости, встала на ноги и, вновь задохнувшись от боли в груди, закрыла глаза и помотала головой.

– Я не могу! – прошептала она. – Прошу тебя, не заставляй меня возвращаться!

Его ладонь неожиданно ласково скользнула по ее голове.

– Что же ты будешь делать? Продолжать сидеть здесь и плакать? – с неожиданным сочувствием спросил Вилл.

Мартина взглянула на Вилла. Увидев в его глазах искреннее участие, она неожиданно для самой себя попросила:

– Ты не мог бы взять меня к себе на эту ночь?

Он отнял руку от ее кос и пристально посмотрел на Мартину.

– Но я не Робин, Марти.

– Я знаю, – кивнула она, не сводя с него робких просительных глаз.

– И я не покойный Мартин, – еще тверже сказал Вилл. – Я не позволю тебе, как он, представлять в моих объятиях, что ты с другим.

Она снова согласно кивнула, чувствуя всем изнывающим от тоски сердцем, что он тоже не хочет оставаться сейчас один. Потом подняла голову и, уже смело глядя ему в глаза, спросила:

– А ты сам не боишься попасть в плен иллюзий?

– Нет, – усмехнулся он, отвечая спокойным и уверенным взглядом. – Я всегда смотрю жизни в лицо. – Вилл вскинул Мартину на руки и решительно сказал: – Идем!

****

Робин и Марианна по-прежнему сидели возле огня. Робин налил себе вина, а Марианне – травяного отвара, который он сначала подогрел и подсластил медом.

– Что это? – спросила Марианна, даже не пытаясь угадать состав отвара по приятному, но сложному вкусу.

– Потом расскажу, – ответил Робин. – Пей. Он на пользу и тебе, и ребенку.

– Как ты думаешь, кто у нас родится, сын или дочь? – улыбнулась Марианна.

– Хочешь узнать сейчас? – спросил Робин.

– А ты можешь это сделать?

Она посмотрела на него с веселым любопытством. Он улыбнулся и прижал руку Марианны к ее животу, накрыв сверху своей ладонью.

– Положи мне голову на плечо и закрой глаза.

Она сделала так, как он велел, и через мгновение почувствовала, как вместе с ним скользит взглядом по собственному телу. Вот она – искра новой жизни, которая мерцала еще неярким светом. Ощутив тепло родительского присутствия, она потянулась навстречу и приобрела очертания крохотного, но вполне сложившегося младенца.

– Сын, – эхом пролетел в голове Марианны голос Робина. – Скажи ему что-нибудь, родная, он не услышит, но почувствует.

– Я люблю тебя, малыш! – безмолвно сказала Марианна и уже вслух, запрокинув голову и посмотрев на Робина, шепнула: – И твоего отца! Люблю вас обоих всем сердцем!

Встретив ее взгляд, Робин улыбнулся и нежно поцеловал Марианну.

В дверь громко постучали, и, оторвавшись от любимых губ, Робин оглянулся и покачал головой.

– Так я и думал! Если бы они соблюдали все правила так, как свадебные обычаи, в Шервуде царил бы идеальный порядок!

Оставшись без ответа, стук повторился – громче и настойчивее. На дверь налегли, и, не ожидая, что она осталась незапертой, в комнату влетели Алан и Хьюберт с большими кружками, над которыми поднимался пар. Под хохот тех, кто остался в коридоре, благоразумно решив не тревожить шервудскую чету, Алан, едва устояв на ногах, с изумлением посмотрел на пустую постель. Хьюберт толкнул его в бок и указал в сторону камина.

– Вы что, даже не ложились? – не поверив своим глазам, спросил Алан. – А мы вам принесли горячего вина подкрепить силы!

– Ох, вы от меня сейчас получите, блюстители традиций! – хмыкнул Робин и указал взглядом на стол. – Ставьте кружки туда, и чтобы я вас больше не видел, пока мы не проснемся!

Легко вскочив на ноги, он отобрал кружки у Алана и Хьюберта, которые были изрядно навеселе. Взяв одного и второго за шиворот, Робин бесцеремонно выставил обоих наружу и на этот раз закрыл дверь на засов. Вернувшись к Марианне, Робин подал ей руку.

– Пойдем в постель, жена, и проведем нашу первую ночь в законном браке, – тихо сказал он, когда она поднялась, и поцеловал ее в лоб. – Ты до сих пор старалась удерживать меня от близости, редко уступая моим настояниям, требуя, чтобы я полностью выздоровел. Но сегодня, полагаю, ты не вправе отказывать мне.