Книга Лорд и леди Шервуда. Том 3, страница 117 – Айлин Вульф

– Граф Уильям, – наконец сказала Марианна, так и не разгадав, почему просьба Пембрука вызвала такой интерес у всего их маленького круга, – мне известно, что мой супруг только навестит свою резиденцию, после чего последует в Лондон для принесения вассальной присяги!

– Речь идет не просто о поездке ради присяги! – с усмешкой покачал головой Пембрук. – Я говорил о том, чтобы граф Хантингтон остался при короле, как того желает сам Ричард!

Марианна незаметно вздохнула и украдкой посмотрела на Робина. Он наконец отвлекся от манжеты и ответил Марианне невозмутимым взглядом. В его глазах замерцала непроницаемая синь. Марианна вспомнила, как минувшей ночью Робин, погрузившись в глубокую задумчивость, долго мерил шагами покои, отведенные им в Ноттингемском замке, отвечая на вопросы обеспокоенной Марианны улыбкой или ласковым словом. Марианна не зря тревожилась: она знала, что вечером у Робина состоялся долгий разговор с королем, и связала этот разговор с отрешенным состоянием мужа. Но только теперь она поняла, о чем размышлял Робин, что ему не давало ночью покоя.

– Граф Уильям! Милорды! – сказала Марианна, заметив устремленные на нее взгляды не только Пембрука, но и Лестера, и Лонгспи. – Я всего лишь слабая женщина и не вправе указывать супругу, как ему следует поступать. Если граф Роберт согласится принять предложение короля, я последую за ним, как и должно жене следовать за супругом. Если он решит не принимать участия в делах королевства и останется в Средних землях, я с радостью подчинюсь и этой его воле. Больше я ничего не могу ни сказать, ни сделать.

Ответ Марианны вызвал у Пембрука скептический смешок.

– Право же, леди Марианна, вам не стоит даже пытаться изображать из себя покорную и безропотную жену, когда вы своим ответом так явно сказали, чего желаете вы сама! – и Пембрук тяжело вздохнул: – Значит, я не нашел в вас союзницы!

– Зато я лишний раз убедился, что имею надежного союзника и верного друга в лице моей жены, – с усмешкой ответил Робин и поднес к губам руку Марианны, безмолвно поблагодарив ее за поддержку в деле, о котором она узнала только сейчас.

– А что скажете вы, сэр Уильям? – неожиданно спросил Лонгспи, посмотрев на Вилла, который безмолвно стоял за спиной Робина.

По губам Вилла пробежала ироничная улыбка:

– Милорд, вы плохо знаете графа Хантингтона, если думаете, что кто-то может повлиять на его решение! Видите, Артур понимает всю бесполезность уговоров, а потому сохраняет молчание.

– Я просто устал уговаривать твоего брата, Вилл! – в сердцах сказал Лестер и бросил на Робина взгляд, полный досады. – Мы проговорили с ним все утро, я привел уйму доводов, а он!..

– А я не нашел в твоих доводах ничего замечательного для себя, – неожиданно жестко ответил Робин. – Интриги, зависть, наветы – что изменилось при дворе с тех пор, как умер король Генрих и на престол взошел Ричард?

– Милорд, вы изрядно умны, чтобы одерживать верх над врагами, и весьма изобретательны, чтобы самому плести интриги! – с не меньшей жесткостью возразил Пембрук. – Поверьте, вы даже в малости не похожи на человека, который способен прожить остаток жизни в кругу семьи, не занимая себя ничем, кроме управления владениями. Согласитесь с предложением Ричарда, а окружение при дворе – вы быстро привыкнете ко всему! И, уверяю вас, так же быстро начнете находить удовольствие в том, что сейчас вызывает у вас пренебрежение! – Увидев, как губы Робина сложились в скептическую усмешку, Пембрук невольно повысил голос: – Граф Роберт, вы же честолюбивый человек! Неужели вас не привлекает сама возможность обрести большую, огромную власть? И граф Лестер, и сэр Уильям Лонгспи, и граф Линкольн, и я – мы все ваши друзья. Перестаньте наконец давать нам уклончивые ответы и скажите прямо, в чем заключается причина вашего упорного отказа?

– Я был объявлен вне закона, меня знают прежде всего как разбойника, а подобная слава не может привести к прочному положению при дворе, тем более – к возвышению и власти, – пожав плечами, ответил Робин, но Лестер оборвал его неожиданно рассерженным тоном:

– В самом деле, перестань отговариваться! Ричард – и тот во времена войн с отцом едва не оказался вне закона. Покойный король Генрих в последний до своей смерти год неоднократно сожалел о гибели твоего отца и пожелал возвращения Рочестеров ко двору!

– Мне известно об этом, но не стану уверять в том, что я польщен, – усмехнулся Робин, и его глаза, жестко сощурившись, полыхнули гневным огнем. – Сначала король Генрих молчаливо кивнул, разрешая убить моего отца и каждого, в ком течет кровь Рочестеров, а потом сожалел. Это и заставляет меня отказываться, Артур!

– Сейчас на троне Ричард, и на его совести нет греха в гибели графа Альрика и разгроме вашего рода, – с прежним напором не отступал от него Лестер.

– Ричард, – повторил Робин и, глубоко вздохнув, уверенно сказал: – Пройдет немного времени, Артур, и король осознает, что совершил ошибку, приблизив меня. Ты и я – мы оба знаем, как исправляются подобные ошибки. И я совсем не желаю из-за тщеславия, которое вы пытаетесь во мне разбудить, сложить голову на плахе. – Он внимательно посмотрел на Лестера и отчетливо произнес: – Ричарду станет тесно рядом со мной.

Выслушав его признание, Лестер перекинулся взглядом с Пембруком, и по губам того пробежала усмешка.

– Гордыня! – протянул Пембрук и покачал головой: – Вы, Рочестеры, всегда были чрезмерно гордыми, что и приводило к беде. Что ваш дед, что отец – все заканчивалось одинаково!

– Называйте как хотите! – с внезапной усталостью ответил Робин. – Я считаю свой отказ проявлением обычного благоразумия, и гордость здесь совершенно ни при чем.

– А как же Англия? – очень тихо спросил Пембрук, по-прежнему глядя на Робина. – Ваш ум, ваши таланты, ваша целеустремленность – сколько пользы они бы могли принести королевству!

– Я считаю, что исполнил свой долг перед Англией, когда помог вам вернуть в ее пределы законного короля, – бесстрастным тоном сказал Робин. – Оставим этот разговор, милорд! Хотя бы потому, что я уже убедил Ричарда, что его в первую очередь должны занимать нужды королевства, доведенного почти до нищеты правлением принца Джона, а не устройство моей судьбы.

– И какой же ответ дал тебе король?! – воскликнул ошеломленный Лестер.

– Он согласился со мной, – сдержанно ответил Робин.

– Святая Дева! – выдохнул Лестер. – Робин, неужели тебе по сердцу балансировать на лезвии ножа?! И ты еще говоришь о благоразумии! Ведь таким поведением ты неминуемо навлечешь на себя немилость Ричарда!

– Да, – с грустью отозвался Робин, – король остался не слишком доволен моим ответом, но все же согласился.

Взяв Марианну под руку, он увлек ее в сторону, остановившись поодаль у окна. Лестер проводил Робина неодобрительным взглядом и порывисто обернулся к Реджинальду:

– А ты почему все это время молчал?!

– Потому что помню неписанное правило Рочестеров, – усмехнулся Реджинальд и искоса посмотрел на Клэренс, которая безмолвно стояла рядом, по-прежнему опираясь на его руку. – Оно гласит: Рочестер сам себе господин. Так, леди Клэр?