Книга Лорд и леди Шервуда. Том 3, страница 53 – Айлин Вульф

– А сэр Эдрик разгневался бы? – с улыбкой спросила Марианна.

– Еще как! – рассмеялась Тиль. – Для него давно уже не тайна мои чувства к лорду Уильяму. Отец только и твердит мне, чтобы я держалась от Вилла подальше. Я очень люблю отца и глубоко почитаю его, но одно слово Вилла… – и Тиль глубоко вздохнула так обреченно и безнадежно, что стало понятно: она уже и сама не верит, что однажды услышит это слово.

Марианна крепко обняла девушку, заставила Тиль посмотреть ей в глаза и сказала:

– Любовь ничего не стоит без надежды, малышка! Просто люби и верь, что придет час и твоя любовь обязательно найдет отклик в его сердце. Вилл стоит такой преданной любви, и ты достойна стать его подругой!

– Благодарю вас, миледи Марианна! – с жаром прошептала в ответ Тиль, и ее глаза радостно засияли. – Вы передадите лорду Уильяму привет от меня?

– Передам, Тиль, – улыбнулась Марианна, поцеловав девушку в зарумянившуюся щеку.

Тиль по привычке опасливо глянула на отца, но никто из мужчин за столом не смотрел в их сторону. Они были поглощены разговором, который Эдрик завел, едва дочь и Марианна оставили их.

– Не знаю, должно ли благородство иметь пределы! – говорил Эдрик, выражая одолевавшие его сомнения. – Раньше я был убежден в том, что нет, а сейчас пришел к выводу, что любое свойство все-таки необходимо ограничивать разумными пределами. Когда ходили слухи о его исчезновении, я, как и все, был уверен, что ты убил его. И я счел, что ты был вправе сделать это и сделал, не поступившись требованиями благородства, ничем не запятнав свою честь.

– Решил, что я убил его в поединке? – усмехнулся Робин.

– Разумеется! Мысль о том, что ты просто убил его, как собаку, не позволив ему даже взять в руки оружие, мне и в голову не приходила. Хотя говорили и так, и те, кто это говорил, все равно были на твоей стороне. Никто и никогда не знал за ним добрых дел! И я не понимаю, что ты в нем разглядел такого, что удержало твой меч от справедливого возмездия…

Забыв о жареном мясе, которое остывало на широком ломте хлеба, Эдрик вопросительно и довольно сурово посмотрел на Робина. Тот пожал плечами в знак того, что не хочет продолжать разговор, заведенный наставником. Не дождавшись от Робина другого ответа, Эдрик перевел взгляд на Джона.

– А ты что скажешь, Джон?

Услышав вопрос Эдрика, Джон посмотрел на Робина, лицо которого хранило невозмутимое выражение человека, полностью уверенного в своей правоте.

– А что мне сказать? – хмыкнул Джон. – Пусть я покажусь тебе сейчас нелояльным, Робин, но я полностью согласен с сэром Эдриком, за одним исключением. Устраивать поединок – это чистой воды блажь. Я бы его порубил на части, не дав и дотянуться до меча!

– Да уж! Кого я спросил? Дикого скандинава, чья кровь и в малости не остыла даже в нескольких поколениях! – с досадой воскликнул Эдрик, получив от Джона поддержку, но слишком чрезмерную, на его взгляд.

Робин лишь рассмеялся и поднес к губам кубок с вином.

– Вилл тоже с тобой согласился? – не отступал Эдрик.

Робин глубоко вздохнул, сделал глоток и поставил кубок на стол с легким стуком, который свидетельствовал о том, что допрос Эдрика начинает его раздражать.

– Полагаю, что нет, – кратко ответил он.

– Редкий случай, когда я займу сторону твоего брата, который оказался настолько невежлив, что даже не принял мое приглашение на сегодняшний обед! – с иронией сказал Эдрик.

– Судя по тому, что ты сам забыл о еде, ты действительно встал на сторону Вилла! – с не меньшей иронией отозвался Робин.

Заметив, что Джон, занятый обедом, и Эдрик, вернувшийся к еде после напоминания Робина, все равно поглядывают на него, Робин устало, но твердо сказал:

– Да, я поехал с единственной целью – убить его. И никаких поединков с ним я не собирался устраивать. Не обессудь, мой строгий в вопросах чести Эдрик! Но рассказ Вилла о том, как он повел себя в Ноттингеме, привел меня к решению сначала посмотреть на того, кого я в душе давно приговорил к смерти.

– И что же ты увидел? – недовольно спросил Джон.

– То, что, убив его, я совершил бы месть, а не возмездие, – ответил Робин.

– А ты усматриваешь разницу между одним и другим? – нахмурился Джон, выражая всем видом неодобрение другу и лорду в его решении.

– Она есть, Джон, – спокойно сказал Робин. – Месть – наказание за совершенное злодеяние. Возмездие же вынуждено взвешивать меру зла и раскаяния в совершенном зле.

– И второе оказалось таким большим, что перевесило первое? – недоверчиво спросил Джон.

– Если бы я убил его, то унизил бы себя, – ответил Робин и снова поднес кубок к губам, дав понять, что больше он ничего не скажет.

Эдрик окинул воспитанника внимательным взглядом и покачал головой.

– Гордыня! – негромко сказал он. – Какая же у тебя гордыня! Однажды она погубит тебя. Слишком высоко ты себя ставишь, присвоив право оценивать то, что может делать лишь высший судия людских деяний!

– Должно быть, очень высоко, если даже ты упрекаешь меня! – рассмеялся Робин. – Но из-за гордыни я не умру. Не забывай, Эдрик, что мне еще в юности леди Маред напророчила смерть от предательства. Впрочем, пока никто из нашего рода не умирал от старости в собственной постели!

– Но никто из Рочестеров не умирал и дважды! – сурово сказал Эдрик и посмотрел на Робина с затаенной нежностью. – К счастью, сынок, тебе удалось избежать мрачного предсказания валлийской леди. Или разминуться с ним, хотя стрела прислужника Гисборна и оставила тебе отметку на память о словах леди Маред.

– Буду надеяться! – беспечно пожал плечами Робин. – Жизнь длинная!

– А то, о чем мы сейчас спорили… – продолжил Эдрик, но Робин прервал его, не дав договорить, и вскинул на Эдрика неуступчивый взгляд.

– В этом деле у меня есть только один судья. И лишь ее слово будет иметь для меня значение.

Он посмотрел на Марианну. Чутко ощутив на себе взгляд Робина, Марианна обернулась к нему и улыбнулась, вопросительно изогнув бровь.

– Вы еще долго, милая? – слегка повысив голос, спросил Робин, улыбнувшись в ответ.

– Если поторопимся, то испортим десерт, – сказала в ответ Марианна, – да вы еще и не закончили с обедом!

Она снова повернулась к Тиль, и до мужчин долетел веселый смех Марианны и дочери Эдрика.

– Ей ты, значит, еще не говорил, – понял Эдрик и, поймав уже недобрый взгляд Робина, примирительно буркнул: – Прости, я вмешиваюсь в то, что касается только тебя и ее светлости!

– Именно так, – бесстрастно ответил Робин.

– Ну а что Гай Гисборн? – спросил Эдрик.

– А что Гай! – вздохнул Робин. – Затворился в своем замке и обменивается гонцами и письмами с шерифом. Тот зовет его в Ноттингем, а Гай отписывается тем, что еще не полностью оправился от раны.