Книга Лекарь-возлюбленный, страница 72 – Маша Моран

По ее щекам разлился румянец, а ладони уперлись мне в грудь. 

— Я опрометчиво решила, что вы станете спасением для Ночного Цветка. — Она попыталась меня оттолкнуть. 

Я кивнул и убрал ее руки от себя:

— Действительно опрометчиво. — Я отвернулся, собираясь уйти. 

— Когда вы не побоялись выступить против генерала, в людях появилась надежда! — В ее голосе звучала истерика. — Они верят, что вы — бог! — Она вцепилась в мое плечо, пытаясь удержать. — Все только и говорят, что какой-то из древних богов увидел, какие ужасы тут творятся, и воплотился человеком, чтобы избавить их от страданий. 

— Смерть — единственное избавление от страданий. И то не всегда надежное. Вся человеческая жизнь — страдание. 

— Вот значит как? Вы дали им надежду, а теперь собираетесь бросить? 

Я обернулся:

— Их… Им… Эти люди… Похоже, вы не считаете себя одной из них. 

Она испуганно замерла и разжала пальцы:

— Что… что вы хотите сказать? 

— А что вы пытаетесь скрыть? 

Сюли отшатнулась и сжала в кулаках ткань платья:

— Возможно, я ошиблась… Генерал не пытается казаться хорошим. От него хотя бы понятно, чего ожидать. А за вашей маской благородства и доблести скрываются демоны. Теперь я отчетливо это вижу. — Она вздернула подбородок и с напустила на себя вид, оскорбленной гордости. 

Я рассмеялся и кивнул:

— Очень хороший способ скрыть свои маленькие секреты. 

Она хотела что-то ответить, но из-за разрисованной сценической ширмы вдруг показалось измазанное грязью детское лицо. 

— Господин Ван! — Юнхуа выползла из своего укрытия, отряхнула грязную юбку и подбежала ко мне. 

Я присел перед ней на корточки и улыбнулся:

— Здравствуйте, госпожа Юнхуа. 

Она звонко рассмеялась и хлопнула в ладоши: 

— Я ведь не знатная. 

— А я просил тебя называть меня просто Лин. Мы же друзья.

— Правда? 

Я кивнул и встал, беря ее за руку:

— Я пришел, чтобы ты рассказала мне о Создании Ночи, которое видела.

На лице Юнхуа появилось сосредоточенное, совсем не детское, выражение.

— Значит, вы верите мне? 

Я без раздумий кивнул:

— Конечно. 

Юнхуа кивнула и, взяв меня за руку, потянула за собой. 

— Пойдемте — мне нужно собрать осенние листья для фестиваля. 

Сюли, хранившая до этого молчание, изящно поклонилась:

— Я оставлю вас. 

Она подняла с земли ящик с украшениями и понесла к сцене, а Юнхуа с надеждой заглянула мне в глаза. 

Я снова кивнул и пошел за ней. 

Хоть она и держала меня за руку, почему-то все равно оглядывалась, словно сомневалась, что я иду следом. Она цеплялась за мои пальцы, сжимая с поразительной для ребенка силой. 

Когда я понял, что мы движемся к главным воротам — выходу из крепости, то ненароком замедлил шаг. 

— Куда мы идем? 

Как ни в чем не бывало, Юнхуа объяснила:

— На поле перед Мертвым лесом. Только там самые алые листья. Кровавые. 

Слишком много крови для одного места. Кровавые листья. Кровавый закат. 

И только сейчас до меня дошло:

— Ты хочешь выйти из крепости? 

— Конечно! Генерал позволил — открыл ворота. Сегодня наконец можно выйти. Джун уже на поле. 

На том самом поле, где едва не стал жертвой черных монахов. 

— А как же черные монахи? 

— Так сегодня их можно не бояться. Солнце село. Все спокойно. Опасное время прошло. 

— И Мертвого Леса вы не боитесь? 

Юнхуа забавно помотала головой:

— Мы же не пойдем туда. В Мертвый Лес только приговоренные да господин лекарь ходит. Ну и Ясуо иногда за ним. — Она хихикнула: — Хочет быть похожим на него. Только ничегошеньки у него не получится. Господин лекарь краси-и-ивый. И очень-очень смелый. А еще добрый. И всегда проводит время со мной и с Джуном. Не прогоняет нас, как остальные. 

Похоже мне не скрыться от этого негодяя. Я даю себе обещание не думать, не вспоминать о нем, но обязательно находится кто-то, кто произносит его имя. Вот еще одна маленькая поклонница Рэйдена. Чем же он так всех очаровал? Чем так очаровал меня? Околдовал… Конечно, околдовал! Напоил той гадостью, провел какой-то мерзкий ритуал с моим телом и сбежал. 

Я не смог сдержать насмешки:

— Похоже, господин Рэйден — твой друг. 

Юнхуа хитро взглянула на меня, а потом хихикнула:

— Пока что да. Но когда я вырасту, то выйду за него замуж. И мы будем смотреть друг на друга так, как вы с госпожой Сюли. — Она лукаво улыбнулась. 

Я аж споткнулся от этого заявления. Серьезно? Все НАСТОЛЬКО серьезно? А есть ли хоть одна женщина, девушка или девочка, не влюбленная в него? Ах, да. Айми. По какой-то неведомой причине она нацелилась на меня. И причем здесь Сюли? Как это мы смотрели друг на друга? 

— А господин Рэйден знает, что станет твоим мужем? 

Юнхуа задумчиво прижала палец к губам:

— Думаю, что нет… Но когда я спросила, почему он не выбрал одну из барышень крепости, он сказал… 

Я даже дыхание задержал, воспринимая этот ненормальный разговор как самую серьезную вещь на свете:

— И что же он сказал? 

— Что никогда ни на ком не женится. Потому что… — Она нахмурила лоб и снова повторила: — …потому что… «Не существует женщины, которая бы ему понравилась. Ведь он очень вредный. И все барышни будут с ним несчастны» — вот так он сказал. Но я ему обязательно понравлюсь. 

Я даже не знал, что об этом думать. Дурацкая радость, за которую я себя ненавидел, заставила сердце трепыхаться. Внутри меня словно дрожали от ветра тонкие лепестки лотосов. Он не женится. Никогда и ни на ком. Потому что нет женщины, которая его бы привлекла. А мужчина? Есть такой мужчина? Пожалуйста, пусть все дело будет в этом.

Я хотел спросить Юнхуа, чем же она собралась привлекать господина лекаря, но в этот самый момент мы вышли к главным воротам. Редкие крестьяне свободно ходили туда и обратно таща на спинах тяжелые коробы и толкая груженые всякой всячиной телеги. 

Стражники смерили меня одновременно ненавидящими и завистливыми взглядами. С подозрительным прищуром осмотрели, как Юнхуа держит меня за руку. Проклятье! Тут я сглупил. 

Какие бы отношения не связывали генерала и Арым, ему все равно доложат о том, что я вышел из крепости. Да еще и вместе с Юнхуа. 

Интересно, генерал не решит захлопнуть ворота у меня перед носом, чтобы не пустить обратно?