Книга Бугенвиллея цвета фуксии, страница 56 – Надежда Духовная

– А ты уверена, что “remedy” можно перевести, как наказание? – осторожно спросила Дина.

Она сидела, сложив руки на чёрной узкой юбке, традиционно прикрывающей колени.

– Ну, не совсем, – неопределённо протянула Таня.

Теперь она повернулась к Диане и ждала ответа от неё. Та продолжала вчитываться в строчки на Танином экране и молчала.

– Ты понимаешь, что Рита это не пропустит? – наконец спросила она.

Теперь она смотрела Тане прямо в глаза. Её взгляд был твёрдым и серьёзным.

– Да, понимаю, – вздохнула Таня, – и именно поэтому и спрашиваю вас.

Она знала, что Ритино определение художественного перевода практически исключало творчество. Рита была фанатом построчного перевода с минимальными отступлениями от оригинала, даже если это шло вразрез с проявлением индивидуальности переводчика. “Машинный перевод”, как однажды в пылу спора назвала это Галит. Рита тогда нисколько не смутилась такому сравнению. Наоборот, она, казалось, была согласна с таким определением и не находила в нём ничего предосудительного. Была бы её воля, она, скорее всего, ограничилась бы подстрочником, поступившись поэзией с её нюансами и многозначностью.

Диана неуверенно пожала плечами. Таня снова вздохнула. Их краткая дискуссия не привела ни к какому результату. Они разошлись по своим местам. В конце дня Таня помедлила, но затем всё же послала спорный перевод Рите. Авось, пронесёт!

Не пронесло. До общего собрания в четверг было ещё два дня, но на следующее же утро Лена забежала к ним и попросила всё переделать. Ей некогда было слушать Танины контраргументы. Лена торопилась. Шла вторая неделя апреля. Надвигались праздники. Песах длился целую неделю, в течение которой их издательство будет закрыто, поэтому многое нужно успеть сделать, чтобы начальство в Нью-Йорке не требовало ледяным канцелярским языком быть внимательнее к качеству перевода.

Нью-йоркское начальство никогда не выходило из себя и не опускалось до гневных выговоров, заканчивающихся улыбками и дружескими похлопываниями по плечу, как было принято раньше. Вместо этого, послания, обнаруживаемые рано утром в электронной почте, были суше, конкретнее и официальнее.

Иногда Рита оставалась в офисе позже остальных – ждала звонка от начальства, которое только-только появлялось в это время на работе и посылало свои указания уже после того, как сотрудники тель-авивского филиала покидали свои рабочие места.

Но в этот день все офисные баталии отошли для Тани на второй план. Дело в том, что накануне вечером объявился Славик. Он давно не давал о себе знать, был занят, как он сам объяснял, “расширением дела на восток”. Их фирма открыла филиал в Казахстане, куда Славик даже летал на неделю, чтобы “налаживать производство”, как из-за его плеча сообщал дядя Саша, когда Славик, наконец, вернулся, и они обеими семьями собрались у экранов компьютеров разговаривать. Повод был уважительный – тридцатилетний юбилей свадьбы Мариных.

Родители Тани послали по такому случаю им посылку, а Антоша, увлечённый общим настроением, даже достал скрипку и сыграл в прямом эфире марш Мендельсона.

Уже после, когда все разошлись, и Таня со Славиком остались одни, если это можно было так назвать, они обсудили самую главную новость. В Тель-Авиве открывался какой-то очередной съезд рекламщиков, и Славик с коллегами должен был там представлять свою организацию. Это было невероятно! Так далеко географически их фирма ещё не забиралась. Это был прорыв, которым Славик очень гордился лично.

Таня внимательно кивала и понимала, что он очень волнуется от возложенной на него ответственности.

– И на сколько ты приедешь? – поинтересовалась она, когда он выжидающе замолчал и хлебнул из стоящей рядом кружки, одним глазом всё равно косясь на неё.

– Дней на десять. Здорово, да?

– Да, конечно!

– Мы сможем погулять! Надеюсь, что сможем, там такая программа плотная, я уже смотрел.

– Ты ведь ни разу не был у нас в гостях, – подала голос Таня.

Ей ещё не верилось, что он сможет вот так сесть на самолет и прилететь. Между Израилем и Россией не было безвизового режима, хотя этот вопрос уже обсуждался.

В тот вечер они долго болтали. Новость не отпускала их обоих. Казалось бы, уже больше года они не встречались и уже не рассчитывали на продолжение, а тут сама судьба преподносит такой сюрприз!

Вот почему на следующее утро по пришествии на работу, Таня довольно равнодушно отреагировала на Ленино замечание, которое в другое время заставило бы её отстаивать своё мнение. Тане не хотелось споров и войны. В её душе воцарился нерушимый мир, и всё вокруг улыбалось.

По дороге с работы уже не было темно, вовсю цвели жакаранды и акации. Воздух был наполнен весной, теплом и надеждами. В этом воздухе не было места пререканиям с начальством. Поэтому, пожав плечами, Таня просто переписала прежний перевод:

В чертогах светлых Немезиды

Любой спасение найдёт.

Хоть иногда, как ни проси ты,

Она на помощь не идёт.

Найти попробуй то спасенье

От духа злого или же

Не мучай сердце сожаленьем

И не ищи его уже.

Диана с Диной довольно закивали. Никому не хотелось участвовать в изнурительных дискуссиях с Ритой, которые, к тому же, были просто бесполезны.

Но к их удивлению, этим дело не обошлось. Таня послала обновлённый вариант с утра, чтобы не ждать конца дня. Но это не спасло её от последующего обсуждения этого варианта. Лена прибежала примерно часа через полтора:

– Идём, тебя Рита зовет.

Диана и Дина как по команде выглянули из-за своих мониторов. Диана вопросительно подняла бровь. Таня в ответ лишь пожала плечами.

Рита ждала их с Леной в своем кубике.

– Таня, садись.

Кажется, разговор обещал быть долгим. Обычно у Риты никто долго не задерживался. Она ценила оперативность и чёткость работы. Таня присела на краешек стула. На следующий основательно уселась Лена, положив ногу на ногу и скрестив руки с распечатанными листами на коленях. Краем глаза Таня успела увидеть, что это – оба варианта её перевода.

Рита понеслась сразу же с места в карьер. Чётким, звенящим голосом, в котором явственно слышалось нетерпение от вынужденной необходимости заниматься воспитанием нерадивой сотрудницы, она выпалила:

– Таня, мы уже так долго обсуждаем стандарты нашей работы. Ты присутствуешь на заседаниях, проводимых по четвергам. Почему же я должна вызывать тебя отдельно и тратить время на дополнительные разговоры?

Вопрос был задан, но Таня не знала, что ответить. Когда же она, наконец, собралась с духом, и, набрав в грудь побольше воздуха, была готова извиниться за вызванные неудобства и объяснить, что вовсе и не собиралась нарушать стандарты чего бы то ни было, то Рита, не дождавшись ответа, вперив в собеседницу колкий взгляд, продолжала: