Книга Банда возвращается, страница 65 – Андрей Воронин

– За вас. И за то, чтоб поклонники страдали, но чтоб число их не уменьшалось.

– Тогда на брудершафт, а то вы мне все время тыкаете. А я так не могу. Либо одно, либо другое…

– Зато Прокофий Климентьевич…

– Да, дедушка со всеми на «ты», – заразительно засмеялась Виктория. – Наверное, с детства… Мне иногда кажется, если дедушке вдруг позвонит Президент, то дедушка даже и ему будет говорить «ты».

– Интересный стиль, – улыбнулся Бондарович. – Не взять ли на вооружение?..

Виктория вдруг поежилась:

– Попробуйте скажите Кожинову «ты». Или тому же Поливоде… Они вас с потрохами проглотят…

Александр и Виктория с исключительным удовольствием чмокали друг друга, когда в дверь с легким стуком вошел Геннадий. Он действительно был в смокинге и производил впечатление капельмейстера и любимца публики и женщин.

– Совет да любовь, – произнес он несколько укоризненным тоном.

Каково ему было узнать, что, пока он спешно приводил себя в порядок для дел государственной важности, эта парочка начала амурничать.

Банда вздохнул и молча откинулся на спинку стула.

– Присоединяйтесь к нам, – приветливо пригласила гостя Виктория.

– Целоваться? – с ходу пошутил Геннадий; он, видно, был остер на язык, как многие талантливые журналисты.

Виктория едва подавила смешок:

– К столу.

Несколько минут все были заняты исключительно едой, а беседа ограничивалась замечаниями относительно вкусности пищи и советами взять «вон тот кусочек». Кроме шашлыка, омаров и севрюги в томате с грибами, на столе еще было много зелени и свежих салатов. В это-то время года!.. Не иначе у хуторянина Николая была налажена прямая связь с фермерами Голландии. К тому же местным ужином на двоих можно было накормить досыта не менее взвода солдат…

Александр приглядывался к Геннадию, стараясь делать это по возможности незаметно, и с удовольствием наблюдал счастливое сочетание в человеке таких качеств, как умение радоваться жизни, находить удовольствие в вине, женщинах, вкусной пище, остроумной беседе и в то же время быть одним из лучших профессионалов в своем деле.

– Мне кажется, – заметил Александр, – что в редакции вы деспот и сатрап.

Виктория едва не захлопала в ладоши от этого внезапного замечания. Девушка была несколько возбуждена от выпитого шампанского.

– А что, чувствуется во мне нечто восточное? – с удовольствием подхватил тему Геннадий.

– Пожалуй, да, – сказала Виктория.

Геннадию было явно не впервой оказаться в центре внимания:

– Это потому, что у меня бабушка была персиянка.

– А дедушка явно не Стенька Разин, – улыбнулся Банда.

– Нет. Дедушка догадался не выкинуть ее за борт в набежавшую волну, а взять замуж. Поэтому вы можете в любой день увидеть на этом свете меня, счастливого, – гость не страдал отсутствием аппетита, несмотря на то, что уже как будто ужинал; должно быть, бассейн и парилка отняли у него много энергии. – Ав редакции, конечно, трепещут, как положено от Бога… Ничего от вас, спецслужб, не скроешь, – пожаловался Гена на жизнь.

Когда первый голод был утолен, еще налили и выпили вина, закурили. С минуту сидели молча, поглядывая друг на друга.

Откуда-то доносилась медленная музыка.

– Вы в бегах? – неожиданно спросил Геннадий.

Александр кинул на него заинтересованный взгляд. Журналист удовлетворенно закончил мысль:

– Классическая ситуация, – он сделал глубокую затяжку. – И вдвоем против мира.

– Из чего вы это вывели? – поинтересовался Александр.

Гена улыбнулся как-то странно – одними глазами:

– По-иному я не представляю себе такого необычного союза ФСБ и СБИ. У ваших боссов разные интересы в следствии. К тому же к журналистам обращаются с серьезными разговорами только в беде. Или в корыстных целях. Будучи знаком с Викторией Васильевной, второй вариант я отвергаю.

Банда поразился проницательности и логике журналиста. Ну и трезвости мышления, конечно.

Виктория стала серьезной:

– Мы хотим использовать вас в качестве шкафа со скелетом.

– Я вам весьма признателен за доверие, – заулыбался Гена. – Оставите компрометирующие документы на хранение?

– Скажем, где они находятся и при каких условиях их можно использовать. Это будет хоть какой-то гарантией нашей личной безопасности.

Геннадий понимающе кивнул:

– Обрисуйте мне то, что можно.

Виктория сказала:

– Мы не думаем, что Глушко убил Смоленцева, и есть некоторые тому доказательства.

– Я знаю его, кличка между своими – Блондер. Какой из него убийца!.. Предел его безобразий – битье посуды и пьяная пощечина, – Геннадий неплохо владел информацией; это значительно облегчало дело. – Но настоящего убийцу вы, конечно, не знаете, да это, наверняка профессионал. Его фамилия неинтересна. Интересно, кто его хозяин. Так?

Девушка согласно склонила голову:

– Именно это мы пытаемся выяснить, именно поэтому на нас открыта охота.

– Значит, я прав, что вы в бегах, – Геннадий ласково погладил себя по животу. – Умница.

– Есть предположение, что кто-то из высших чинов повел свою игру, и в Кремле начались большие события, – Виктория начала серьезный разговор. – Отставка Министра обороны – только первое из них.

– Извините, – Геннадий вытащил из-под фалды миниатюрный диктофон и щелкнул кнопкой. – Это нельзя будет иметь при себе, раз вы полезли в такие дебри. Я имею в виду: еще пожить хочется.

– Прослушайте последнюю фразу, – с улыбкой предложил ему Александр.

Журналист отмотал пленку и включил воспроизведение – раздалось только слабое шипение.

– Ага! Я, кажется, забыл, с кем имею дело. Явно не с постовым милиционером, – сказал он. – Любые другие «жучки» в этой комнате тоже сдохли?

– И комары тоже, – серьезно объявил ему Бондарович. – Один из них лежит в вашей тарелке.

– Значит, можно говорить спокойно, – Геннадий, еще раз удивленно хмыкнув, спрятал диктофон. – Сегодня налоговая полиция проверила последние счета телерадиостанции «Молодежная» и обнаружила на них сумму в сорок миллионов рублей, поступившую из партийной кассы КПРФ. Это имеет отношение к делу?

Виктория оживилась:

– Когда было перечисление?

– Отправлено восемнадцатого, получено двадцать третьего марта сего года.

– Где было об этом сообщение? – поинтересовался Бондарович.

– Вы меня обижаете, дорогие мои. Я не хочу и знать об опубликованных новостях. Для журналиста это то же, что ловить отработанный пар. Информация получена из первых рук.