Онлайн книга «Обаятельная Вера»
|
Зря она это сказала! – Это вы говорите мне?! – голос его сорвался на фальцет. – Мне?! Я такой пристойный, что крылья скоро прорежутся! А вы, как последняя... Я все уже знаю! Все! За долю секунды до того, как Шматов набросился на Веру, она увидела в его глазах животную ненависть и зажмурилась от страха. Жилистые пальцы сомкнулись вокруг ее шеи. Стало нечем дышать. А потом раздался глухой удар, и Вера почувствовала свободу. – Вера Александровна, вы в порядке? – узнала она голос Виктора и открыла глаза. Шматов утирал кровь с разбитых губ, сидя на платформе. У него был по-детски обиженный вид: как же она могла так исковеркать ребенку жизнь? Лишить его светлого идеала? А ведь понимала, как ему больно сейчас: сама пережила то же самое. – Да, – Вера кивнула. – Пойдемте отсюда, не хочу дожидаться милиции. Виктор поднял сумку Веры, валявшуюся в грязном снегу, и потянул женщину в сторону. Она послушно поплелась следом за ним. – Опасно оставлять вас одну, – покачал он головой, – я задержался-то всего на пару минут, парковал машину. Кто этот парень? – Бывший студент. – Вера закашлялась: в горле саднило. – Безответно влюбленный. А как вы узнали, что я приезжаю сегодня? – Вера, – Кац улыбнулся, – я многое разузнал о вас. – Я это заметила. – Веру вдруг охватила ярость: все лезут в мою личную жизнь, да еще считают себя вправе распоряжаться мною, как вещью. – Откуда у вас информация, я спрашиваю? Мой адрес! Мои планы! – Вера, Вера, успокойтесь, – он испуганно посмотрел на Веру, – никакого криминала! У вас работает Ангелина: я встретил ее на защите Зули. А до этого мы общались в гостях, виделись по праздникам: она встречается с моим другом. – Все равно никто права вам не давал! – Вера Александровна не утихала. – И ей тоже! Сейчас приду на кафедру и устрою! – Придете, – он торопливо открыл дверцу машины, усадил ее, – и устроите. А пока отвезу вас домой. Примете душ. Выпьете кофе. Рано еще на работу ехать, только семь утра. – Хватит распоряжаться мною! – Больше не буду. – Замучили!!! – Да, моя госпожа! Ее ярость вдруг как рукой сняло. Вера сначала не сдержала улыбки, а потом рассмеялась. И Кац вслед за ней. – Кстати, слышали новость? – Виктор резко перевел разговор на другую тему. – К осени закончат объединение. Уже ходят слухи о том, кого назначат ректором федерального университета. – И кого же? – Вера Александровна насторожилась. – Вашего или нашего? Видеть и дальше в руководителях Камиля Шабановича хотелось меньше всего. – Ни того, ни другого, – Виктор хмыкнул, – у нас два года назад сняли нормального мужика: умного, знающего. А посадили полного идиота из администрации. Хотел бы я знать, что он смыслит в образовании! – Так кого назначить хотят? – Вера занервничала. – Не поверите, – он с надрывом вздохнул, – Зульфию Абсолямову. – Что?! Виктор, вы надо мной издеваетесь?! – Нет, – он мотнул головой, – сплетни уже поползли. Не думаю, что на пустом месте. – Это невозможно... – В наших условиях, Вера Александровна, возможно все, – заверил он, – главное – удачно родиться и выйти замуж. – Какой кошмар, – пробормотал она, все еще не в состоянии поверить в этот абсурд. – Это уже не просто сумасшедший дом, скажу я вам. Апокалипсис! – оценил Виктор. Трудно было не согласиться. Какой у Зульфии опыт научной работы? Какие административные навыки? Ей всего тридцать три года. Это конец! Они сами не ведают, что творят. Нет, Марков был прав в одном: оставаться в этой стране нельзя. Из преподавателей не просто посмешище сделали – всех превратили в грязь! В целой стране не нашлось человека, достойнее Зульфии?! – И это еще не все, – Виктор вздохнул, – говорят, нашу кафедру зарубежной литературы весной переводят в педюшник. Вере Александровне было уже все равно. После новости о том, что сопливую девчонку поставят над заслуженными профессорами, мысль была только одна: бежать! Как можно дальше! Решение под влиянием сильных эмоций пришло за доли секунды. – Виктор, – заговорила она, когда машина остановилась у подъезда, – я уезжаю летом в Канаду. – Пригласили работать? – Он старался держаться, но Вера видела, что ее сообщение шокировало его. – Нет, – она нервно мотнула головой, – пригласили человека, с которым я хочу связать свою жизнь. Еду с ним. Лицо Виктора стало мертвенно-бледным. Губы посинели, словно от холода, хотя в машине было тепло. – Как же вы бросите институт? – едва выдавил он из себя. – Института больше нет, – глядя на Виктора, Вера почувствовала в сердце острую боль, – вы сами сказали. – Есть студенты, – он едва справился с хрипотой в голосе, – молодые люди, которым нужна в жизни опора. Без нас с вами они здесь пропадут... Вера пожала плечами: у нее не было для него ответа – она больше не понимала, где правда, где – ложь. Виктор молчал. И Вере Александровне нечего было сказать. – А если у вас появится здесь новое интересное дело? – с надеждой в голосе спросил он. – Вера, вы же не сумеете без любимой работы! Без лекций, без семинаров, без кружков, без театра. Я бы не смог... Из ее глаз невольно хлынули слезы. Она ревела, как девчонка, спрятав в ладонях лицо. – Чем вам помочь? – Виктор обнял ее за плечи, в его голосе звучало отчаяние. – Вера, я вижу, вам плохо! Скажите, чем? – Поговорите с Сережей, – вдруг попросила Вера Александровна сквозь всхлипы. – Чтобы он оставил вас в покое? – Чтобы начал жить! – возразила она. – Только будьте осторожны, он себя не контролирует. – И снова вы меня недооцениваете, – тяжело вздохнул Виктор, – диктуйте номер Сергея. Кац записал телефон Шматова, и они распрощались. Такого лица Виктора – мертвенного, отчаявшегося – Вера не видела еще никогда. Она физически чувствовала его боль, только не понимала ее причин и ничем не могла помочь. Наскоро приведя себя в порядок, Вера помчалась в институт. Пусть кто-нибудь скажет, что возможное назначение Зульфии Ильдусовны – чушь! Иначе мир, в котором она жила всю свою жизнь, разрушится до основания. Господи! Как хорошо, что отец не дожил до этого ужаса – он бы не перенес таких унижений! Едва забежав на кафедру и бросив на свой стол сумку, Вера оправилась в приемную ректора. Камиль Шабанович, обрюзгший и окончательно расплывшийся, обтекал изнутри контуры своего начальственного кресла. Вид у него был такой, что в гроб краше кладут. Вера тут же вспомнила о погибшем сыне ректора: как бы этот человек ни храбрился, а потеря ребенка подкосила его. |