Книга Это всегда была любовь, страница 81 – Никола Хотель

Ты никогда не сможешь удалить фотографию, Бри.

Но проблема не в фото, а в том, что на ней запечатлено. Это ужасное доказательство того, что произошло со мной. Кто-то домогался меня, и я никогда не смогу забыть об этом, даже если фото или видео будут удалены навсегда. Даже если это нигде больше не всплывет, мне придется работать с психологом, чтобы справиться с этой травмой. Я так рада, что знаю его имя и что подала на него заявление в полицию. Если его накажут, мне станет легче.

Мой телефон звонит. Это Айви.

– Приветик. Я хотела тебя спросить, во сколько ты завтра вернешься домой? Хочешь, я заберу тебя с вокзала, или ты поедешь на автобусе?

Как хорошо слышать ее голос! Знакомый и невозмутимый, как всегда, он наконец отключает функцию автоповтора слов Ноя в моей голове.

– Я почти дома, – говорю в ответ, вытирая рукой лоб, на котором дождь оставил мокрые дорожки.

– Обри… – осторожно начинает Айви, – почему у тебя такой голос, как будто ты плакала?

– Потому что… потому что все – одна большая катастрофа. – Главное, сейчас не плакать.

– Ты где?

– Перед боксерским клубом. Моя чертова машина не завелась, и мне приходится идти пешком.

– Я спрошу Дженну, не одолжит ли она свою машину, и заберу тебя.

– Дженны нет дома, она сегодня ужинает у тети. Ничего страшного, Айви, бег пойдет мне на пользу.

– Но идет дождь. – Я слышу на заднем фоне шорох, и, клянусь, Айви уже надевает куртку.

– Дождь меня не убьет, я… – не могу заставить себя говорить дальше, слова застревают в горле. – Я поссорилась с Ноем, и он рассказал мне, что есть еще и видео, видео со мной с той вечеринки. – Не реви, просто продолжай бежать.

– Что? Нет, этого не может быть! Где он нашел его? Как так… Ты видела его?

– Я не хочу смотреть видео. Решено, скажу маме, и она передаст все адвокату. Ной же… – Я замолкаю. Не желаю говорить о нашей ссоре, а точнее, не могу. – Ты дозвонилась до Дженнифер? – собрав все силы в кулак, спрашиваю я.

– Я разговаривала с ней по телефону. Она знает. – Голос Айви звучит сдавленно, – Дженнифер знала все и раньше. Когда она потребовала от него объяснений, он сказал, ты сама вешалась на него.

– И она поверила? – Я останавливаюсь, потому что боюсь услышать ответ Айви. Моя рука машинально тянется к горлу, я не могу дышать.

– Нет… ну… Она утверждает, что да, но я уверена, это ложь. По-моему, она лишь не хотела признаваться мне в этом и подозрительно быстро закончила разговор. Я не стала сообщать ей, что ты подала заявление на ее дружка, чтобы этот засранец не успел избавиться от своего запаса наркотиков.

– Она все знает. – Отвратительно! Моя подруга прикрывает своего парня, который опоил меня наркотиками и сделал провокационное фото и видео.

– Да, она все знает. – Я слышу, как хлопает дверь.

– Айви, не нужно забирать меня, тут идти десять минут, все в порядке. – Я снова перехожу на бег. У меня все получится. Внезапно я вспоминаю о ритуале Ноя и Фриды. В горле образуется комок. «Я красивая. Я сильная».

– И все-таки заберу тебя, даже если мне придется для этого вскрыть машину.

Я будто вижу решительное выражение на ее лице. Айви может послать весь мир лишь одним этим взглядом. Забавно, что я вспомнила сейчас об этом.

– Я заканчиваю, – говорю я, растирая руку, в которой держу телефон.

У меня сейчас рука отмерзнет, и не только рука. Мое тело по ощущениям больше напоминает сосульку.

– Ты где сейчас конкретно? На Мейн-стрит?

– Нет, на Хановер-стрит, а затем поверну на Лебанон.

– Хорошо, скоро буду.

Я убираю телефон и засовываю руки под мышки, чтобы согреть их, но это не работает. Какая же я идиотка! Почему не взяла с собой куртку? Или хотя бы кепку Ноя? При мысли о нем у меня щемит в груди. Я скучаю по нему. Я скучаю по нему так сильно, что становится больно.

Понимая, что я совершенно одна на темной улице, где нет ни одной машины, решаю взять в руки на всякий случай ключ от входной двери. Сделав это, слышу позади какой-то шум. Шаги? Ускорившись, я немного согреваюсь, и холод отступает. Теперь я веду себя осмотрительнее и постоянно оглядываюсь назад, но там никого нет. Внезапно совсем близко слышу шум и начинаю панически бежать. В этот момент рядом со скрипом тормозит Ной на своем велосипеде. Свет велосипедной лампы призрачно мерцает над асфальтом.

– Черт подери, Ной! – кричу я.

Ной спрыгивает с велосипеда.

– Почему ты идешь пешком? У тебя что, машина не завелась?

Мое сердце бешено бьется от испуга.

– Нет, мне нравится бегать под дождем. Это же так приятно. – Я хочу продолжить бег.

– Подожди. – Ной роется в спортивной сумке, закрепленной на багажнике, но, похоже, не находит того, что искал, потому что в следующую секунду стаскивает с себя толстовку и стонет, когда она задевает его лицо. – Вот, надень ее, – говорит он, держа толстовку у меня перед носом.

Я удивленно смотрю, переводя взгляд с его мускулистой груди в обтягивающей футболке на обнаженные руки, забитые татуировками, и потом на толстовку. Ох, как же это мило с его стороны, в этом весь Ной. Толстовка пахнет им. Я вздыхаю.

– Тогда замерзнешь ты, – говорю я, игнорируя его протянутую руку.

– Мне все равно.

Совершенно безобидная фраза, но я начинаю злиться. Ему что, действительно так наплевать на себя?

– В этом вся проблема?

– Обри, это только толстовка, а я хочу быть вежливым, ясно?

– Если ты в самом деле хочешь быть вежливым, начни с себя, Ной Блейкли, или со своего отца.

– Ч… что? – с недовольным фырканьем Ной опускает руку. – Я не хочу сейчас говорить о своем отце. Дело вовсе не в нем.

– А в ком тогда? Не о нас же речь.

– Конечно, речь идет о нас. О тебе. Ты думаешь, я позволю тебе вот так просто уйти, после того как ты узнала об этом чертовом видео? Обри, я ударил тебя этой новостью, как обухом, не думая о последствиях и твоих чувствах. Прости.

Видео. Я быстро откидываю мысль о нем в сторону, прежде чем в моей голове снова появится эта всплывающая фишинговая ссылка и я не смогу больше ни на что реагировать.

– Только для того, чтобы ты знал: я подала на него заявление в полицию. В Нью-Йорке я выяснила, кто это был, и написала заявление в участок. – Бросив взгляд на Ноя, вижу, как у него на лице отображаются противоречивые чувства – облегчение и боль.

– Почему ты рассказываешь мне об этом только сейчас?

Мне хочется закричать на него.

– Когда? – шиплю я. – Когда я должна была тебе сказать? Когда ты так восторженно отреагировал на мое сообщение? Когда ты не подошел к телефону? Ах нет! Надо было сказать в тот момент, когда тебя колотили на ринге!