Книга Скиталец 4, страница 12 – Константин Калбазов

— Кстати. Я видел афиши. В Яковенковский прибыл бродячий цирк. Не желаете ли посетить представление.

— Увы, Борис, но не получится.

— Не любите животных?

Т-тяв!

Словно почувствовав всполошился Шанти, по обыкновению пристроившийся на коленях Кати.

— Не слушай его, солнышко, — потрепав головку песика, задорно произнесла девушка. — Животных я люблю. От клоунов без ума. А уж когда вижу, что вытворяют эквилибристы под куполом, так и вовсе сердце замирает.

— И в чем проблема?

— В том, что мои родители тоже любят цирк. И коль скоро сегодня будет их первое представление, они непременно будут там. По сути, официальный выход, где я обязана присутствовать.

— Ага. Ладно. Как насчет завтра?

— Вы так хотите пойти в цирк?

— Я хочу провести время с вами. А где, мне совершенно без разницы.

— Тогда, может покатаемся на велосипедах, — предложила она.

— Договорились.

— О чем это вы договорились? — послышался знакомый голос. — Любезный еще одну порцию пломбира, посыпанного шоколадом и молочный коктейль.

— Всенепременно, — выставляя на стол заказ молодых людей, с готовностью отозвался официант.

— Здравствуйте, — наконец задорно поздоровалась Москаленко.

— Здравствуйте, Елизавета Петровна.

— Здравствуйте матушка.

Борис поздоровался негромко, но подошедшая успела привлечь к себе внимание, а потому даже тихо оброненное слово, было услышано окружающими. На лицах некоторых из них появились лукавые улыбки. Ну, а что тут поделаешь, коли парень, едва ли моложе нее обращается к ней как к матушке.

— Тише ты, умник, — прошипела она опускаясь на стул. — можешь называть по имени отчеству. А тебе, красавица, уж сколько раз говорено.

— Ой, ладно. Можно подумать вас тут никто не знает, — отмахнулась Катя.

— Знают. Но это не повод лишний раз выпячиваться.

— Не побрезгуйте, — пододвинув к ней свою порцию мороженного предложил Борис.

Благо у него так же было мороженое с шоколадом. Ну и управится он куда быстрее девушек. А вот есть, в то время, когда одна из них ожидает свой заказ он не смог бы. Катя так же не спешила прикасаться к своей порции, июньское солнце не способствовало сохранению быстро тающего продукта.

— Благодарю, — не стала отказываться Москаленко, и вооружилась ложечкой.

Только после этого ее примеру последовала Катя. Правда не забыла еще и поделиться с Шанти. Борис отчего-то подумал о глистах, и о том, что несмотря на то, что они с песиком были крепко повязаны, есть с ним из одной ложки он все же не готов.

Ага. И Елизавета Петровна туда же. Она вообще к животным с открытым сердцем. Не то что к людям. Вызнал Борис доподлинно о судьбе капитана Бэнтли и его лейтенанта Абрамса. Жестко она. И это еще мягко сказано. Вот иди и думай, что за тараканы водятся в этой милой головке.

— Боря, я ездила в Москву.

— Я знаю. И признаться не думал, что вы вернулись. Иначе непременно засвидетельствовал бы вам свое почтение.

— Ты был бы в курсе, если бы приезжая в Яковенковск, останавливался в моей усадьбе.

— Елизавета Петровна, мы это уже обсуждали.

— Ох и упрямый же ты. Ладно, не суть важно. Я посетила Московскую академию художеств, и лично беседовала с Ивановым.

— И? — не особо проникнувшись именитым мастером кисти, поинтересовался Борис.

— И-и? — удивилась Елизавета Петровна.

— Что вас удивляет? Я никогда не говорил о том, что изобразительное искусство является смыслом моей жизни. Чего не сказать об Александре Андреевиче. Вот если бы вы поведали мне о каких-нибудь технических новинках, тут бы я проявил живой интерес.

— И напрасно. Потому что поначалу он воспринял твои акварели крайне негативно. Но затем все же внял моим просьбам и присмотрелся к тому, что он назвал мазней. Тебе не интересен его вердикт?

— Нет. Эти акварели всего лишь средство, для скорейшего развития моего дара. Только и всего. Я и сам понимаю, что картины не имеют ценности.

— А вот тут ты ошибаешься! — ткнув в его сторону ложечкой, возразила Москаленко.

— Сейчас вы скажете, что одаренный и признанный мастер увидел в них зачатки нового направления и я не побоюсь этого слова стиля.

— Напрасно иронизируешь. Именно это он и сказал.

— Я тоже, — равнодушно пожал плечами Измайлов.

— То есть, все чего ты хотел это только развить умения?

— Благодарю, — принимая заказ от официанта, произнес Борис и тут же обратился к Москаленко. — Именно эту цель я и преследовал.

— А позволь тебя спросить, зачем тебе это вообще нужно? Ну развивал бы понемногу. К чему устраивать эту гонку?

— Во-первых, мне нужен свободный опыт. Я постоянно испытываю в нем недостаток. Даже не представлял насколько может быть хлопотным делом ускоренная подготовка экипажа. А во-вторых, есть у меня одна задумка. Я ее уже опробовал, но к сожалению нужного эффекта получить не получилось. Вот думаю опробовать достигнув академического уровня.

— О чем речь, не поделишься?

— Извините, Елизавета Петровна, но пока я распространятся на эту тему не буду.

— А зачем вам ускоренная подготовка экипажа? Вы опять куда-то собрались? — поинтересовалась Катя.

— А для чего же я строю «Новика». Уж точно не для того, чтобы поступать на службу ко кому-то из бояр или князей.

— Эти планы так же тайна за семью печатями, — вздернула бровь Москаленко.

— Вовсе нет. Как только «Новик» войдет в строй, я собираюсь войти в состав Добровольного флота.

— Вот значит как. И какой театр военных действий заинтересовал моего приемного сына? Ну так, чтобы я знала.

Стать владельцем боевого корабля не будучи у кого-либо на службе, в России было невозможно. Но поступая на службу к боярину или князю, командир корабля должен был дать вассальную клятву. А иначе с ним никто не станет иметь дело. Единственное место, где капитан мог чувствовать себя более или менее вольготно, это Добровольный флот.

Вольные капитаны входящие в его состав не являлись вассалами царя, но были его резервом на случай войны. А до той поры, были вольны заключать контракты по своему усмотрению и заниматься своими делами невозбранно. Единственно, это не должно было противоречить политике царя. То есть, никаких дел с противниками России или ее союзников. Это специально должно было оговариваться при заключении контракта.

В Добровольный флот в основном входили торговые суда, которые в военное время переквалифицировались в транспорты или крейсера. Но были и чисто боевые. Правда, их было совсем немного, так как содержание военного корабля это дорогое удовольствие. И вообще, государь не жаловал каперство в общепринятом понимании. Как не терпел подобного и в составе флота, являвшегося его резервом.