– Нет. И во сне нет.
– Аха-ха, парень, ты мне нравишься. Как тебя?
– Рабас.
– Рабас! Вот что, Рабас: мы тебя берем! Только знаешь, ты поработай чуток, есть все же моменты…
– Какие? – уточнил я. Это они вены заметили? Не должны же были быть видны.
– Ты ж никогда не влюблялся?
Я непонимающе уставился на веселого солиста. Остальные ни слова не говорили против, даже будто именно о том же и думали.
– В смысле? А какое это имеет значение?
– О-о, большое имеет, – Дайрек похлопал меня по груди и на некоторое время задержал руку там. – Бьется мышца̀, правда, но в то же время и не бьется. Не бьет! – выделил он. – Я не почувствовал, что тебе не все равно, как в этой песне. Хорошая, кстати, песня. Но одних слов мало.
– Я подучусь, – подумал я, но парень покачал головой.
– Тут не научиться, парень. Рабас! Рабас, тут так не делается. Верно говорю, Джесс?
– У Сифо спроси.
– Аха-ха, Сифо, верно, а, а? – Оранжевоволосый вздохнул, чем еще больше развеселил Дайрека. – Аха-ха, ты так смущаешься!
– Хорошая игра, Рабас, – кивнул Джесс, а солист уже полностью переключился на клавишника, отпустив меня.
– Спасибо, – молвил я и уставился на свой инструмент. Не бьет? Звучит обидно. Я не для этого приходил в музыкальную группу, чтобы выяснить, что мне чего-то там не хватает. Я знаю, чего мне не хватает. И это мучило меня гораздо серьезней.
Глава 17. Храм
Я не могла разобраться в коридорах. Они были бесконечны более, чем вся местность, окружавшая Ум. Хотя это не было похоже на лабиринт: ни по ощущениям, ни по структуре. Похоже-то не было, но у меня усиливалось чувство, что я никогда не смогу найти в этом месте своего угла – сам университет не позволит мне узнать его тайны.
Блуждания неумолимо превращались в рутину, и я смирилась с тем, что никогда не буду приходить вовремя на занятия – это наверняка грозило отчислением, но я надеялась, что пока на это не будут обращать внимание. Кому какое дело до глупой незаметной первокурсницы?..
За дверью, перед которой я остановилась, тянуло сыростью. Сразу после по логике должна была начинаться лестница, ведущая вниз в подземелья. Как тут не вспомнить Владу – она много раз повторяла, что минимум ингредиентов выдерживают низкие температуры и высокую влажность. То есть тут не только за готовыми настойками не следят, но и студентов изощренно мучают.
Хорошо, что мне холод не страшен. Есть еще во мне что-то от звезд…
Я не выбрала, за каким отделением закрепиться. Хотя надо было. Но здесь я все равно ничему научиться не смогу, и единственная моя цель – продержаться в покое и невидимости до того, как Риден и Влада вытащат меня обратно. Как же я надеюсь, что они смогут мне какие-то весточки присылать, не заперта же я здесь, как в тюрьме, в самом деле?..
Можно попробовать записаться на травы, зря я училась у ведьмы год? Вот только воспоминания об учебе были иногда не самыми радужными – Влада тот еще инквизитор, особенно, когда дело доходило до схожих растений одного вида, перепутаешь которые – и вместо мягкой и обновленной кожи покупательница получает набор язв. И дэа Лингинден четко дала понять, какой вариант здесь удержаться самый легкий… Что в свою очередь говорило об отношении других, «успешных», студентов.
Задумавшись, я чуть не сломала себе шею. Но ступеньки скоро закончились.
За дверью – я вроде не ошиблась местонахождением аудитории – негромко стучали посудой. Похоже, я сильно опоздала. Я вдохнула – сейчас мне суждено было встретиться с соперницей Владимиры по красоте и искусству, по крайней мере, о первом в коридорах только и говорили возбужденными мужскими голосами. Люди слишком озабочены…
Я отворила дверь, притворяясь, что ровно ничего не произошло.
И невольно отпрянула. В паре шагов от меня стоял высокий, головы на две, качок. Его мускулы выпирали из футболки! Я бы открыла рот от удивления, если бы он мне подчинился – мужчина в упор смотрел на меня.
Видимо, я все же ошиблась аудиторией.
Я вознамерилась исчезнуть с глаз долой, но мужчина под негромкий, но достаточно дружный, гогот пихнул меня в середину помещения – я чуть не налетела животом на угол незанятого стола – и плотно закрыл дверь.
– Впредь опаздывающие будут готовиться в специальной камере! У нас их много на нижних этажах. И не только холодных!
Готовиться… Готовиться – это как прилежные школьники перед выпускным экзаменом или бедная курочка, которую вот-вот освежуют? Воспоминания подкинули мне страх перед этими птицами. И он еще больше подкреплялся похожестью преподавателя на того мясника, что я встретила в Зерныхе. Да я не одного такого встречала, если так посчитать.
Под смех я опустилась на стул, и обзор тут же загородил пузатый котел. Я видела только голову мужчины и его могучие плечи. Преподаватель постучал по доске указкой, призывая к тишине, и повторил перечень ингредиентов. Меня противно затошнило: это как раз те растения, в которых я мало разбираюсь.
– Разговоры оставьте для лучших времен, которые находятся за стенами этой аудитории. Я к тебе обращаюсь, розововолосый. Быстро за дверь! Чтобы на следующее занятие принес мне реферат о полезности использования концентрированного свекольного красителя.
– Это мой натуральный цвет! – пискнул парень перед тем, как захлопнуть дверь. Натуральный… видали мы такие натуральные на небе.
– А ты что уставилась? В таком возрасте косѝм? Доска в той стороне.
Я заморгала, пытаясь сообразить, стоит ли мне что-то отвечать. Из-за этого на некоторое время уткнулась взглядом в рельефный торс, скрытый за тканью белого цвета. Ну точно мясник.
– Твое любопытство к моей мышечной массе настораживает. Люди, да вы совсем ненормальные…
Я услышала сдавленные смешки.
– Это на-аш преподаватель! – парни слева переглянулись, и один из них показал мне язык.
Я помотала головой. Ничего не понимаю. Но хотя бы могу зацепиться за слово «люди» и убедить себя, что речь не обо мне.
Жаль, что преподаватель трав оказался таким. Я слышала, что из волос той колдуньи можно было делать зелья… Если бы это было правдой, я бы посмотрела на ее волосы, они должны были быть красивыми, и интересно, какого именно цвета.
Здесь любили выделяться экстравагантными нарядами, прическами и стрижками. Не толпа, а какие-то уникумы. Перебарщивали тут с цветом. Его было невообразимо много. И розовость волос изгнанного из аудитории парня – лишь крошечная капля в море. Но у меня не создавалось впечатления, что здесь ценили цвет, как ценим его мы. Конечно, всегда можно купить пакет краски и испортить себе голову. Не понимаю…
За окном кружились листья. Мелкие, но такие ослепительно яркие в лучах полуденного солнца. Высокие своды позволяли глядеть в самую сердцевину дневного светила, не выходя из здания. Поэтому здесь только один вход? Небо всегда над тобой…
