Онлайн книга «Общайся так, чтобы тебя слышали, слушали и слушались!»
|
Читай завещание, читай завещание!
2-й гражданин. Они убийцы, изверги!
Читай завещание Цезаря!
(Именно это Антоний мог бы сказать с самого начала – произнести прямое обвинение; но он знал, что будет гораздо эффективнее, если он поселит подозрение в разуме слушателей и заставит их поверить в возможность убийства, а, поверив, произнести обвинение самим. Антоний хотел, чтобы у слушателей была иллюзия, будто они сами додумались до этой идеи.) Антоний. Так заставляете читать вы завещанье?
Вкруг Цезаря убитого вы станьте,
И в настоящем свете я его
Представлю вам. Могу ль сойти с трибуны?
(В этот момент Бруту следовало украдкой посмотреть по сторонам и выяснить, есть ли у него пути для отступления, чтобы как можно быстрее сбежать.) Все. Сойди с трибуны.
2-й гражданин. Можешь сойти.
3-й гражданин. Мы это разрешаем тебе.
(Антоний сходит с трибуны.) 4-й гражданин. Окружим его.
1-й гpажданин. Не становитесь так близко к носилкам, не приближайтесь к трупу!
2-й гражданин. Дайте место Антонию, благородному Антонию!
Антоний. Не напирайте на меня; станьте подальше.
(Антоний знает, что его приказ произведет прямо противоположное воздействие и заставит толпу сгрудиться теснее и ближе, а именно этого он и добивается.) Все. Отодвиньтесь! Назад! Назад!
Антоний. Коль слезы есть у вас, обильным током
Они теперь из ваших глаз польются.
Всем этот плащ знаком. Я помню даже,
Где в первый раз его накинул Цезарь:
То было летним вечером, в палатке,
Где находился он, разбив нервийцев.
Сюда проник нож Кассия; вот рана
Завистливого Каски; здесь в него
Вонзил кинжал его любимец Брут.
Как хлынула потоком алым кровь,
Когда кинжал из раны он извлек!
Она как будто бросилася в двери,
Чтобы узнать, действительно ли Брут
С враждебностью такой в них постучался;
Он был любимец Цезаря. О боги!
Известно вам, как Брута он любил!
Удар, что Брут нанес, из всех ударов
Был самый злой. Когда увидел Цезарь,
Что Брут его разит, неблагодарность
Сильнее рук убийц его сгубила:
В нем разорвалось доблестное сердце,
Лицо свое завесил он плащом
И у подножья статуи Помпея,
С которой кровь его ручьем лилась,
Великий Цезарь пал. О, страшное
Паденье это было! И вы, и я,
И все мы пали с Цезарем; над нами
Кровавая измена торжествует…
Вы плачете? Я вижу, состраданье
Проснулось в вас. Те слезы благодатны…
Вы плачете, глядя на плащ его.
Но вот – он сам, заколотый врагами…
(Обратите внимание, как Антоний свободно и открыто произносит слово «враги» (в оригинале у Шекспира даже «предатели»), потому что знает, что сознание толпы уже подготовлено и это слово найдет отклик в сердцах слушателей.) 1-й гражданин. О жалкий вид!
2-й гражданин. О доблестный Цезарь!
3-й гражданин. О скорбный день!
4-й гражданин. Изменники, изверги!
1-й гражданин. О кровавое зрелище!
2-й гражданин. Мы им отмстим!
(Если бы Брут был умнее, он бы к этому моменту не бахвалился, а давно уже убежал как можно дальше.) Все. Мести! Мести! Ищите изменников! Сожжем их! Убьем! Пусть ни один из этих убийц не останется в живых!
(Тут Антоний делает следующий шаг, подталкивая толпу к тому, чтобы возмущение переросло в действие; но, поскольку он ведет себя подобно умелому коммивояжеру, то и это делает исподволь, не форсируя события.) Антоний. Я прошу вас повременить, сограждане!
1-й гражданин. Молчите, слушайте Антония, благородного Антония!
2-й гражданин. Мы будем его слушать, мы пойдем за ним, мы готовы умереть с ним!
(После этих слов Антоний понимает, что толпа в его распоряжении. Посмотрите, как умело он пользуется своим психологическим преимуществом в этот ключевой момент, – момент, который всегда выжидает любой продавец.) Антоний. Достойные и милые друзья!
Я не хочу вас побуждать к восстанью!
Те люди, что убийство совершили, —
Почтеннейшие люди. Я не знаю
Их личных побуждений. Без сомненья,
Они изложат вам свои причины.
Я не хочу вас отвратить от них!
Нет красноречья Брута у меня.
Бесхитростный и добрый человек я,
Который друга искренне любил;
И это знают те, кто разрешил
Мне всенародно говорить о нем.
Ни силы выражений, ни искусства
Нет у меня; я не владею даром
Людей воспламенять: но только правду
Я говорю, и это вам известно…
Вам Цезаря показывая раны,
Я за себя прошу их говорить
Немыми, помертвевшими устами.
Когда б я Брутом был, тогда сумел бы
Вас потрясти, сумел бы эти раны
Заставить говорить: внимая им,
Восстали бы и сами камни Рима!
Все. |