Онлайн книга «Алмазный город»
|
Он сунул в рот больному таблетку глюкозы – надо же было изобразить хоть какое-то лечение, и приказал окружавшим его работникам: – Положите его куда-нибудь, пусть полчасика полежит. А потом работать! Нечего даром хлеб есть! Правда, хозяин? Администратор угодливо захихикал. – Приятно чувствовать себя чародеем? – поинтересовался Головин, когда они наконец вышли из ресторана. – Я привык, – беззаботно ответил Ян, – потому что лечить людей – моя работа… Независимо от того, хорошие они или плохие. Когда они постучали в дверь квартиры Крутько, глухой и оттого неузнаваемый голос хозяина спросил: – Кто там? – Да ты что, Николай, от друзей закрываться стал? Это же Ян! На двери лязгнули запоры. – Ты чего вдруг надумал запираться? Всегда со Светкой двери распахнутыми держали! Сам же говорил: "А кого нам бояться в собственной стране?!" – Я и сам так думал, да передумал, обстоятельства заставили… А кто это с тобой? Он вгляделся в гостя. – Подожди, не говори, я, кажется, и сам узнаю… Головин Фёдор… – Просто Фёдор! – Это мой старый знакомый, ещё с прикарпатских мест! Я ему так обрадовался, что решил и с вами его познакомить, а тут такая крепость! – Заходите, товарищи! – Крутько посторонился, пропустил их и опять закрыл дверь на задвижку. – У нас тут, Янек, такое… Чего мне бояться, а вот Светаша… Боится, даже спать не может: вздрагивает, прислушивается и спрашивает: "Это они?" Кто – они? Я говорю: "Нет там никого", а она: "Закрой двери на засов!" Пришлось засов на базаре купить и поставить. Он так громко лязгает! Хотел было его маслом смазать, так, оказывается, её этот лязг успокаивает… – Где она? – спросил Ян. – Лежит в постели. Как только её отпустили, пришла – и сразу в ванную. Долго мылась: я даже забеспокоился, не случилось ли беды с нею? Чего греха таить, чёрная мысль в голову закралась, верите ли, двери стал ломать. А она вышла, с виду такая спокойная, в постель забралась и больше не встаёт. Я уж и бром ей давал, – Николай понизил голос, – и даже морфий – ничего не помогает! Как закаменела… Он всхлипнул. – Да что ты, Коля! – обнял его Ян; этот большой мужественный человек, который всегда восхищал его своей силой и выдержкой, вдруг в один момент сдал, видя изломанной и опустошённой свою юную жену… – Извините меня! – он взял себя в руки и теперь говорил подчеркнуто спокойным тоном. – Верите ли, я – горячо преданный революции человек, все сделавший ради её победы – вдруг засомневался в правильности своего выбора: стоит ли моей жизни, сил и преданности государство, которое так безжалостно обращается со своими гражданами? Они прошли за ширму, где на кровати лежала Светлана. В ногах у неё сидел печальный Ванька. – Коля, – он поднял на Крутько грустные глаза, – вона ничого нэ каже, мовчыть и всэ… Крутько долгим взглядом посмотрел на жену. – Светлана, к тебе пришли. Молодая женщина пошевелилась. – А-а, братик, – медленно произнесла она, взмахнув ресницами. – Я тебя вспоминала… – Чего это ты разлеглась? – Ян грубовато-нежно похлопал её по руке. – А кто меня учил не сдаваться? Идти до конца? "Рука бойца колоть устала"? По её лицу пробежала тень улыбки. – Молодец, помнишь ещё… Захворала твоя учителка, Янек! – И что у тебя болит? – Душа, братику, душа… Или что там есть у людей возле сердца?.. Ты не один? – Это мой товарищ. И хороший врач. Правда, не знаю, может ли он лечить душу… Но диагноз-то ты, Фёдор, наверняка поставил? – Тяжелое нервное потрясение, – четко ответил Головин, не принимая насмешливого тона юноши. – Может перейти в горячку. – Понял. Хочешь сказать, мои шутки не к месту? Ты прав, воспитания мне не хватает… Светка, помнишь, как я тебя от ангины лечил? Ты уже и говорить не могла, только хрипела… – Помню, – с трудом улыбнулась Светлана. – Руку на лоб положил, что-то пошептал, у горла пальцами пошевелил – а из горла что-то как хлынуло! Какая-то гадость! Я чуть не задохнулась… Нет уж, Янек, дай мне умереть спокойно, без твоих страшных опытов! – Но ты же после этого выздоровела! – А теперь я думаю, что лучше было это сделать ещё тогда… – Светаша, а как же я? – не выдержал невмешательства Николай. – А Ванька? Ты подумала, что будет с нами? Она с любовью посмотрела на своих мужчин, но вдруг её взгляд потерял теплоту и мягкость, заметался вокруг, будто задуваемое ветром пламя свечи. – Светка! – кинулся к ней Ян, отстраняя всех. – Скажи мне, что ты хочешь? – Заснуть… И видеть сны, быть может… Вот в чём вопрос, какие сны приснятся в смертном сне, когда мы сбросим этот бренный шум… – О чем она? – оглянулся на товарищей Ян. – Это "Гамлет" Вильяма Шекспира, – не отрывая взгляда от лежащей, пробормотал Фёдор. – Мы успели вовремя… Ян провел рукой перед глазами девушки. – Светка, а ведь сейчас лето. Жарко. Ты наработалась, устала. Приляг на сено. Отдохни. Светлана закрыла глаза и блаженно улыбнулась. – Коники цвирчать! – Кузнечики стрекочут, – тихо проговорил Головин. Она заснула, казалось бы, крепко, но когда Ян стал расспрашивать её, отвечала, как если бы это был обычный разговор двух друзей. – Что с тобой, Светка? Расскажи братику. – Я боюсь… Боюсь этих людей. – Следователя? Его фамилия Гапоненко? – Нет, Дмитрий Ильич хороший… Но когда он отправил меня обратно в камеру… Я думала, обманул… Я не знала, что это ненадолго. Думала, опять придут другие. И тот, самый противный. Рыжий. Он бил меня по лицу. Ян почувствовал, как на его плече железной хваткой сомкнулись пальцы Крутько. Его фамилия – Сидоркин. По-моему, он даже малограмотный, но это-то и страшно! Раб, который получил хоть маленькую, но власть… Ян посмотрел на застывшее лицо Николая и подумал, что приснопамятный Сидоркин, возможно, блаженствующий сейчас в кругу любящей семьи, не был бы так спокоен, погляди он на это лицо… – А что делал следователь Гапоненко? – продолжал настойчиво расспрашивать её Ян, подозревая, что Светлана выгораживает его по ошибке, но она опять проговорила с улыбкой: – Дмитрий Ильич – хороший! По лицу её скользнула странная улыбка – как если бы Светка улыбнулась какой-то тайной мысли или приятному воспоминанию. Ян недоверчиво всмотрелся в постепенно исчезающие с её лица признаки душевного волнения: уж не били ли её там по голове? Не пошатнулся ли от нервного напряжения её рассудок? И тут же заставил себя не отвлекаться… |