Книга Внучка алхимика, страница 56 – Лариса Шкатула

– Опять ты в следственного пристава играешь, – сморщилась Соня. – Может, она что-то не поняла. Может, мадам глуховата и тщательно это скрывает?

– И, может, она никакая не Альфонсина, а кикимора болотная! – с непроницаемым лицом добавила Агриппина, вызвав раздражение княжны.

– Эх, выпороть бы тебя как следует! – прошипела она.

Негодуя, Соня не глянула под ноги и ступила в выемку на тротуаре, покачнулась и едва не упала. К счастью, она была подхвачена сильной рукой горничной.

– Видишь, до чего ты меня довела?!

– Застрелю, да и хоронить не велю! – непонятно что буркнула Агриппина.

– Что ты сказала? – грозно обернулась к ней Соня.

– Кто друг себе, а кто недруг, говорю.

– Это ты обо мне? – подозрительно сощурилась княжна.

– Как можно? Вестимо, о себе, – покорно ответила горничная.

Перед холмом, на котором стоял замок де Баррас, расстилалась широкая долина, поросшая мягкой зелёной травой, такой ровной, что наводила на мысль о косарях, нарочно выкашивающих её, чтобы не мешала открывавшемуся с холма виду.

Мощёная камнем широкая дорога вела к замку, разделяя долину на две аккуратные зеленые половинки. Ни деревца, ни кустика, ничего не загораживало замок, ничего не портило этот живописный вид.

Молодые женщины медленно пошли по дороге к замку. Причем, Соню не оставляло ощущение, что кто-то недобрый и могущественный смотрит на них из круглой башни замка.

Впрочем, она тут же укорила себя за излишнюю чувствительность – замок выглядел вполне добродушно, и ежели во сне он показался ей зверем, прилегшим отдохнуть на этом холме, то сейчас она готова была смягчить собственное впечатление другим рассуждением: ежели и зверь, то укрощённый, домашний, призванный защищать, а не нападать.

Какие странные фантазии рождает у неё, должно быть сам воздух Дежансона.

– Вы заметили, Софья Николаевна, что французские крестьяне носят деревянные башмаки, – нарушила молчание Агриппина.

– Ну и к чему ты это сказала?

– Представляете, как бы они громыхали по этой каменной дороге? – хихикнула горничная.

Соня снисходительно улыбнулась. С тех пор, как она осознала, что служанка моложе самой госпожи, она стала чувствовать себя не то, чтобы ответственной за неё, а как бы выросла в собственных глазах: теперь она станет учить эту строптивицу не только как хозяйка, но и как старшая по возрасту. Не только французскому языку, но и жизни вообще.

Солнце начинало припекать – это в мае-то! – и Соня похвалила себя за предусмотрительность: как кстати приобрела она этот зонт! И как глуп хозяин этого замка, что не насадил деревьев вдоль дороги, так что идущие по ней не могли нигде укрыться в тени.

По мере приближения к парадному входу она сбавляла шаг: а что если этот маркиз Флоримон не станет и слушать её? Если и правда, что все отдыхающие ходят смотреть на этот замок, то, должно быть, он распорядился слугам никого к нему не пускать. Любопытные иностранцы, шатающиеся без дела, всякому могут надоесть.

К дверям замка, как и входу в гостиницу вела мраморная лестница, только мрамор здесь был бордово-красный, а по обеим сторонам лестницы стояли мраморные же, но чёрные огромные вазы, в которых желтыми облаками росли какие-то цветы. Издалека они казались взбитой пеной, которая ненароком выливается из каменной чаши. Выглядело это захватывающе, и Соня подумала, что у маркиза неплохой вкус. Или у его садовника, который обладает вкусом живописца.

Она стала медленно подниматься по лестнице, придерживая юбки, и слушала неожиданно тревожный шепот Агриппины.

– Княжна, миленькая, а нас не наладят отсюда? Может, вернёмся, пока не поздно? Кто их знает, этих маркизов. Мне рассказывали про одного такого он женщин мучил и получал от этого удовольствие, потому что без этого жить не мог. Бил их, увечил всяко-разно, а когда они пощады просили, только смеялся…

– Кто же, интересно, тебе про такое рассказывал? – усмехнулась Соня не иначе, речь о маркизе де Саде!

– Григорьевская Марфуша, – шепотом пояснила Агриппина. – Эти французы, сказывала, самые развратные из всех народов.

До чего нынче просвещенные слуги пошли!

– Разболталась ты не к месту! – одернула её Соня и протянула руку к бронзовому дверному молотку.

Но только протянула, потому что дверь открылась и без этого, а в её проеме появился мужчина лет тридцати с небольшим. Его крупную голову с высоким лбом обрамляли длинные черные волосы, которые вились крупными кольцами и придавали его облику подчеркнуто романтический вид. Четко вылепленный подбородок с ямочкой посередине наводил на мысль о твердости характера. Умные серые глаза, доброжелательно смотревшие на женщин, таили, однако, лукавые огоньки.

Но это только на первый взгляд. В самой же глубине этих глаз Соне почудился холодный интерес человека, в совершенстве знающего женщин. Так, как другие мужчины знают и ценят лошадей. Причём, оценивал таким образом он не только Соню, но и Агриппину, хотя для себя, кажется, сразу определил, кто из них, кто.

– Могу я видеть маркиза Флоримона де Баррас? – неуверенно спросила Соня; может, права Агриппина – кто знает этих французов. А вдруг у них слуги выглядят как господа, поскольку это просвещенная Европа, и здесь грани между аристократами и простым людом малозаметны? Да что там, простой люд! Говорят, у них обедневшие дворяне не видят ничего зазорного в том, чтобы наниматься гувернерами в богатые дома…

– Можете, прекрасная дама, – ещё раз поклонился мужчина, – Флоримон де Баррас перед вами.

– Видите ли, я приехала из России.., – несколько растерявшись от нарисованной ею же самой картины и тем, что произошло в действительности, начала рассказывать Софья.

– Из России! – всплеснул руками маркиз. – Значит, у вас ко мне дело? Какая прелесть! А я, увидев вас в окно, грешным делом, просил у Господа, чтобы вы не оказались просто скучающими любопытствующими дамами… Надо же, у вас ко мне дело!

Он посторонился, пропуская молодых женщин в дверь.

– Пожалуйста, входите! Я счастлив! Я польщён!

Эта его суетливость, непонятная радость по поводу её посещения, очень удивили Соню. Она взглянула на Агриппину – та смотрела на маркиза подозрительно и безо всякого почтения. Надо будет как-нибудь объяснить этой дерзкой девчонке, как вести себя со знатными людьми, да ещё в чужой стране. Что она о себе возомнила? Небось, ждёт, что де Баррас набросится на них, как дикий зверь, и тогда можно будет как следует огреть его кулаком…

– Могу я узнать имя моей прелестной гостьи?

– Княжна Софья Николаевна Астахова.

– А та юная особа, надо полагать, ваш Санчо Панса в юбке?

Взглянув на недоумевающее лицо Сони, он снисходительно пояснил:

– Был такой оруженосец у славного рыцаря Дон Кихота – его очень комично изобразил испанский писатель Мигель де Сервантес… Но вы садитесь, садитесь, вот в эти кресла. Кстати, вашу служанку вполне можно принять за компаньонку. Англичанки, например, любят путешествовать в обществе гувернанток своих детей или обедневших дворянок, и называть их именно так – компаньонками.