Онлайн книга «Прозаические лэ»
Карлики замерли, не понимая, откуда эта новая напасть. А Всеволод вышел перед ними и сказал: – Я освобожу вас, если вы не будете держать на меня зла. И клянусь, я буду кормить вас семь дней и ночей, покуда вы снова не станете толстыми и упругими, и кожа ваша не натянется на ваших лицах, а в руках не появится волшебная сила творить чудесные вещи. – И ты не потребуешь от нас никаких чудесных вещей? – спросили карлики. – Клянусь, ни одной! – отвечал Всеволод. – Я хочу лишь помириться с вами и избавиться от проклятия. Один карлик хотел было спросить: «От какого проклятия?» – но другой, тот, что был повыше, перебил его: – Выполни свое обещание, и мы не проклянем тебя. Тогда Всеволод освободил их и привел в свой дом. За семь дней и семь ночей карлики съели запасы всеволодовой дружины, заготовленные на половину зимы. Но обещание есть обещание; с утра до ночи Всеволод носил им яства и убирал за ними объедки. Карлики только диву давались, но решили отложить все разговоры на восьмой день, когда завершится трапеза. Наконец настал восьмой день, и Всеволод пришел к карликам с пустыми руками. Они же, толстые и упругие, сидели рядом на скамье и болтали ногами. Теперь и кожа, и одежда – все им было впору, и у них блестели носы и подбородки. Всеволод поклонился им и сказал: – Простите меня, господа мои карлики! Загладил ли я свою вину? Карлики подтолкнули друг друга локтями и отвечали: – Ты нам угодил, Всеволод. И мы надеемся, что больше ты не станешь просить у нас волшебные вещи. А тот чудесный меч – он все еще у тебя? – Да, – сказал Всеволод. – А ладья? – спросили карлики. Всеволод задумался и не отвечал: он не мог вспомнить, о какой ладье идет речь. Вместо этого он сказал: – Снимите с меня ваше проклятие. – Мы не проклинали тебя, – сказали карлики. – Ну разве что чуть-чуть. А что с тобой случилось? И Всеволод открыл им всю правду – как он не может жениться. Карлики принялись чесать себе головы и бороды, и скрести под мышками, и водить пальцами о животам, – словом, вели себя так, как принято у карликов, когда они смущены и растеряны. Наконец тот карлик, что был повыше, сказал: – Сдается нам, все дело в ладье. Скажи, не познал ли ты чистую деву посреди пылающего пламени? Всеволод опять задумался. А карлики слезли со скамьи и сказали ему: – Мы сделали для тебя чудесную ладью, о которой ты забыл. Ты встретил чудесную деву, которую тоже забыл. И встреча ваша была посреди пламени, в ладье, – поэтому любая другая женщина тебе противна, Всеволод, и ни одна из них не пойдет за тебя, предпочитая смерть такому браку. – Как же мне быть? Мне нужен наследник. Карлики захихикали и сказали: – Если все произошло так, как мы говорим, то о наследнике можешь не беспокоиться. Он у тебя есть, просто ты забыл об этом. И горьким будет тот час, когда он о тебе вспомнит. * * * Среди ночи в гавань вошел корабль, и его было видно издалека, потому что он весь пылал и озарял город Ладогу как огромный пожар. Все люди выбежали из своих домов, и затрезвонил колокол, потому что такого еще никто не видывал. Корабль без паруса и весел, охваченный желтым пламенем, медленно скользил по черной воде, и все вокруг него словно бы окутывалось золотом. Всеволод вышел на пристань и стоял там в окружении своей дружины, сложив руки на рукояти меча. Корабль ткнулся в берег у самых ног Всеволода, и тотчас пламя, окружавшее его, погасло. На берег один за другим сошли двенадцать юных воинов. – Кто вы? – спросил Всеволод, когда последний ступил на землю. Заговорил самый рослый, с темными волосами: – Наши имена – Хервард, Хьевард, Рейфнир, Фафнир, Грани, Брами, Барри, Бьямар, два Хеддинга, Тинд и Юхан. Всеволод спросил снова: – Кто вы? – Мы братья, – отвечал второй; он был пониже ростом, но шире в плечах, и волосы у него были светлее. – Одна и та же мать у нас и один и тот же отец. – Будь вы братьями, рожденными одной матерью от одного отца, кто-то из вас был бы старше, а кто-то младше, – сказал Всеволод, хотя в душе уже знал, что юноши говорят правду. Третий – этот был конопатым, в темно-рыжих веснушках по всему лицу, – сказал: – Мы были зачаты в три дня и родились в один день. Вот как вышло, что старшие старше младших лишь на несколько часов. Хервард появился на свет первым, и мы его слушаемся. – А ты кто? – Я Фафнир, – сказал конопатый. Тут Всеволод понял, что все время спрашивает не о том, но он еще не знал, какое слово содержит в себе ответ на все его вопросы, и потому продолжал идти впотьмах: – Где ваша родина? – Мы выросли на пустынном скалистом острове Сам-сей, – сказал худой и высокий мальчик с руками, похожими на клешни. Это был Барри. – Где вы взяли древесину для постройки вашего корабля, если остров ваш, как вы говорите, скалистый? Братья переглянулись, и сердце Всеволода дрогнуло: он понял, что совсем близко подобрался к правильному вопросу. Заговорил старший, Хервард: – Ты прав, король Гардарики: на скалах нашего острова никогда прежде не росли деревья, пригодные для строительства корабля. Но там, где мы появились на свет, некогда сгорела ладья, и из семени ее пепла проросли деревья. Отыскать это место нетрудно: там пролилось много крови, и над ним до сих пор кружат чайки. Вот где мы срубили деревья и построили наш корабль. Едва мы спустили его на воду, как он запылал, и горел все то время, пока мы шли от острова Самсей до твоей королевской Ладоги. Тогда Всеволод спросил: – Как вы решились бросить свою мать в одиночестве? Должно быть, она уже немолода и ей тяжко оставаться на пустынном острове. Заговорил рыжий, с молочно-белой кожей и нежными, как у девушки губами; у этого мальчика были злые темные глаза: – Наша мать всегда была молода и никогда не изменялась; да и одиночество для нее никогда не было в тягость; однако мы не бросали ее – она умерла. Этого юношу звали Тинд. Тогда Всеволод вздохнул и попросил назвать имя их матери. Хервард сказал: – Ее звали Ландхильд. – Кто же ваш отец? – спросил Всеволод. И вдруг все воспоминания разом вернулись к нему. Все минувшие пятнадцать лет, которые бродили где-то вдалеке от Всеволода и не давались ему в руки, в единый миг возвратились к нему и рухнули прямо в его сердце. От этого сердце Всеволода стало очень тяжелым, и его неудержимо потянуло к земле. Всеволод упал на колени и склонил голову. И все люди вокруг подумали, что их правитель отдает власть над Гардарики этим пришельцам. Это не понравилось никому из дружины. |