Онлайн книга «Кошмары станции «Мартышкино»»
|
— Отпа-а-дно, — чмокнула жвачкой Крутая. — Разумная плесень. — Совершенно верно, — кивнул Федякин, — дальнейшие исследования подтвердили, что плесень действительно являлась разумной. Но она почему-то не спешила вступать в контакт со своими братьями по разуму. То есть с нами, с людьми. Дундуков и так и сяк пытался с «блинами» контактировать, а они — ноль внимания, фунт презрения. Вскоре Иван Иваныч ушел на пенсию, а руководителем проекта назначили меня. И вот совсем недавно специальные приборы, следящие за плесенью, уловили слабые сигналы, идущие с замурованного объекта. С каждым днем сигналы становились сильнее и сильнее. Плесень явно решила выйти на контакт. В данный момент сигналы поступают непрерывно, но мы никак не можем понять, что же они означают… А какие именно сигналы? — спросил майор Гвоздь. Знаете, такое поцвиркивание… — Поцвиркивание?! — вскинулся Тимыч, сразу же вспомнив, как он «цвиркал», когда был тараканом Да, тоненькое — цвирк-цвирк-цвирк… Мы днем и ночью сидим в лаборатории, пытаясь разобраться, что же означают эти звуки. Но пока безрезультатно… — Профессор помолчал. — А неделю назад, еще до появления сигналов, произошло нечто странное. Я не успел завершить эксперимент с «блином» в лаборатории, и решил взять его с собой, чтобы закончить дома… Вот это вы напрасно сделали, Федор Петрович, — пожурил профессора майор. Да я уж после и сам себя сто раз корил, — вздохнул Федякин. — Прямо не знаю, что на меня тогда нашло. Принес плесень домой, положил в холодильник — на нее очень благотворно действует холод. А потом пошли эти странные сигналы, я переселился сюда, в лабораторию (официально считалось, что я улетел на Канары). И вдруг вспоминаю про плесень в холодильнике, бегу домой а «блина» там нет… Тимыч внезапно изменился в лице. Я съел этот блин, — ошеломленно произнес он. Как съел?! — воскликнул профессор Федякин. Со сметаной. Вот так номер, чтоб я помер, — подкрутил майор Гвоздь оба уса. Обалдеть, — обалдела Крутая. Офонареть, — офонарел Димыч; Так точно! — козырнул Кипятков. Как же ты мог, Тима?! — упрекнул племянника дядя. Есть очень хотелось, дядь Федь, — уныло оправдывался Тимыч. Но он же был зеленый, зеленый! Да я как-то внимания не обратил. — Ох, дети, дети, — сокрушался Федякин. — Правильно говорится: «Маленькие дети —. маленькие проблемы. Большие дети — большие проблемы». Тимыч виновато молчал. — Послу-у-шайте, — осенило умную Любку, — а что если этот съеденный «блин» связан с черным шаром? Майор Гвоздь аж подпрыгнул. Верно, Любаша! Ты гений! С каким шаром? — не понимал Федякин. Тима, расскажи. И Тимыч рассказал все сначала. И про таракана с унитазом, и про Ля с велосипедом, и про «мертвого» Димыча, и про нож в сердце… Любопытно, любопытно, — в возбуждении потер руки профессор Федякин. — И когда это у тебя началось? В тот день, когда я слопал этот дурацкий «блин». Друзья мои, — с волнением промолвил профессор, — нет худа без добра. Если б Тима не съел злосчастный «блин», мы бы так и ломали головы над непонятным цвирканьем. А теперь я понял, в чем тут дело. По-видимому, «блины» мыслят образами. И передают нам эти образы в виде цвирканья. Но человеческий мозг не в состоянии преобразовать цвирканье в конкретные картинки, если он получает сигналы извне. Когда же «блин», трансформировавшись в черный шар, начал передавать информацию, находясь внутри Тиминой головы и напрямую воздействуя на мозговые клетки, мозг сию же секунду преобразовал цвирканье в зрительный ряд. Боже мой, боже мой, неужели мы наконец-то вступили в контакт! — все больше и больше волновался профессор. Тимыч тоже заволновался, но по другому поводу. Дядь Федь, а Ля — тоже зрительный ряд? — спросил он. Ля? — рассеянно переспросил Федякин, думая о своем. Да, девочка из послезавтра. Даже не знаю, что тебе сказать. Вообще-то, это довольно распространенное явление, когда люди, попав в завихрение времени, переносятся на день, на месяц, а то и на год вперед. Это так называемый «эффект Мейера-Штольца». Вот-вот, — вставил майор Гвоздь, щелкая зажигалкой и закуривая сигаретку, — а я про что говорил. А почему тогда мать Ля сказала, что у нее нет дочки? — мучил Тимыча неразрешимый вопрос. Федякин в два счета его разрешил: Потому что девочка попала в будущее, которое не вдоль, а которое — поперек. Это так называемый «парадокс Хартли». Поэтому в нашем времени твою Ля кто-то помнит, а кто-то нет. А она может вернуться? — с надеждой спросил Тимыч. — Конечно может, — уверенно ответил профессор. — По так называемой «статистке Фигнера» каждый второй человек, попавший в завихрение времени, благополучно возвращается обратно из будущего в настоящее. Тимыч был рад-перерад. А Димыч, потеряв терпение, вскричал: — Да что мы про девчонку болтаем?! Давайте лучше про плесень поговорим! — А чего про нее говорить? — сказал майор Гвоздь, перекинув сигарету из правого угла рта в левый. — С ней все ясно. Она пытается предупредить человечество о какой-то опасности. Почему вы так решили, Петр Трофимыч?: Потому что, Федор Петрович, все зрительные образы в голове Тимофея объединены общей темой. Это какой? Смертью. Да-да-да, — закивал профессор Федякин. — Как же я сам не догадался. Все стали гадать, какая же опасность может грозить человечеству. Наверное, опять будет всемирный потоп, — выдвинула версию Любка Крутая, — раз Тиму из унитаза в канализацию смыло. А может, мертвецы оживут и всех нас сожрут, — предположил Димыч, — раз я был живым трупом. А может то… а может се… — летали по комнате версии одна круче другой. Да чего зря гадать, — сказал майор Гвоздь, пустив в потолок струю дыма, — надо пойти к «блинам» и допросить их. Так они вам и скажут, — заулыбались все, решив, что майор шутит. Скажут, никуда не денутся, — на полном серьезе ответил Гвоздь. — За двадцать пять лет безупречной службы в органах безопасности я провел две тысячи допросов. С одинаковым успехом. Ну уж вы сравнили, Петр Трофимыч. Это, знаете ли, разные вещи. Вещи, может, и разные, Федор Петрович, а суть одна — получение информации. — Майор пружинисто поднялся со стула. — Где там ваш шлюз находится? — В соседнем помещении. |