Онлайн книга «Обман Розы»
|
- Подождем моего мужа? – предложила я художнику. – Он тоже будет счастлив посмотреть на вашу картину. - После того, как недвусмысленно назвал все мазней? – спросил он лукаво, и я залилась краской. Конечно же, он все слышал. Этьен был крайне неосторожен. Я почувствовала необходимость искупить грубость Этьена и побоялась отказать Боннара отказом, поэтому послушно направилась за ним – смотреть новую картину. - К тому же, граф так увлечен разговором с прокурором, - продолжал месье Боннар, ловко лавируя среди гостей, - не стоит ему мешать. Пойдемте, я не задержу вас надолго. Это всего лишь моя мастерская, здесь – на втором этаже. Я позволила увести себя по небольшой лестнице на второй этаж, нам встретились несколько официантов, несущих огромные подносы с бутербродами, и это меня успокоило. Боннар открыл ключом одну из дверей и пропустил меня вперед. - Всегда запираю мастерскую, - пояснил он, поймав мой удивленный взгляд и бросая ключ на стол. – Не терплю здесь никого постороннего. Здесь было самое настоящее царство красок. Несколько мольбертов с неоконченными полотнами, запах скипидара и табака, море света из огромных окон. Брошенные в беспорядке кисти, перепачканные краской тряпки, медная статуэтка Венеры, стыдливо натягивающей на бедра соскользнувшее покрывало… Незаконченный городской пейзаж – оранжевые фонари в синем сумраке ночи… Опять подсолнухи – отчаянно-желтые, с красноватыми серединками, похожие на сумасшедшие солнца… Смешная расфуфыренная куколка-торговка с корзиной роз, сделанных из темно-красного, почти черного шелка… Эта куколка смешно смотрелась в мастерской, но стояла на видном месте, устремив глуповатый взгляд куда-то в стену, поверх голов посетителей… - Какая из них? – спросила я, оглядываясь на мольберты. - Вот эта, - художник подошел к холсту, закрытому тканью. - Я почти дописал ее. Остались кое-какие мелочи… Хочу, чтобы ты увидела первая… Что-то в нем меня насторожило – может, то, что он вдруг назвал меня на «ты», а может то, как дико загорелись его глаза – я уже видела такой взгляд. Этьен смотрел так же… одержимо… Месье Боннар сдернул ткань одним движением, и я не смогла даже вскрикнуть, потому что горло свело спазмом. Я зажала рот ладонью, глядя на эту картину с ужасом, но художник смотрел на нее восторженно. - Я назову ее – Древо жизни! – сказал он. – Почти закончил! Надо, чтобы ты еще немного попозировала. Мне было, отчего почувствовать омерзенье и тошноту. На картине была изображена женщина с моим лицом. Она сидела, раздвинув ноги и приподняв ночную рубашку, обнажив бедра, живот и правую грудь. Лоно ничем не прикрыто, блестящая от любовного сока щель переходит в глубокую полоску между ягодицами, а черная поросль на лобке и в самом деле напоминает крону дерева. [2] Женщина была написана так реалистично, что можно было увидеть даже прозрачные капли любовного сока. Натурщица изнывала от желания и предлагала себя зрителю-мужчине – бесстыдно, порочно. Красивая самка, желающая только одного – чтобы ее удовлетворили тут же, без особых ласк и стыдливости. - Осталось дописать волосы и немного – лицо, - сказал Боннар, оборачиваясь ко мне и обнимая за талию. Он попытался меня поцеловать, но я пришла в себя в тот самый момент, когда он потянулся ко мне с поцелуем – пахнущий вином, со спутанной бородой и безумным взглядом. Я влепила ему пощечину быстрее, чем успела о ней подумать. - Не понял, - он отпустил меня и смотрел удивленно. – Что это за манеры, крошка? Я думал, мы по-быстрому все сделаем, пока твой рогатый муженек болтает с Бражелоном, а ты упрямишься? - Не прикасайтесь ко мне больше никогда! – сказала я, обретая голос, и попятилась к двери. – Никогда! - Да что с тобой? – он догнал меня в два счета и оттолкнул от двери, закрывая изнутри задвижку. – Я всего-то и хочу, что несколько поцелуев и… - он попытался схватить меня, но я метнулась за мольберт, а потом за стол. – Решила поиграть со мной, Рози? – засмеялся он, по-своему понимая мой отказ. – Но сейчас не время. Иди сюда… - Я не шучу! – выпалила я, обегая стол. Я хотела броситься к двери, но художник разгадал мои намерения, и преградил мне дорогу. Некоторое время мы бегали вокруг стола, словно маленькие дети, забавляющиеся догонялками. Но эти забавы предполагали быть совсем не невинными. - Отпустите меня, или я закричу, - пригрозила я Боннару. - Кричи, - посоветовал он издевательски. – И тогда твой рогоносец-муж, да и все остальные, увидят эту картину. Получилась просто чудесно, правда? Так похоже… - Она отвратительна! – воскликнула я. – Ее надо уничтожить! И вы не смеете!.. Ему надоело гоняться за мной, и он перескочил стол одним гигантским прыжком. Схватил меня за локти, пресекая сопротивление, и повалил спиной на стол. Я больно ударилась лопаткой обо что-то твердое, а Боннар уже закрыл мне рот поцелуем, пытаясь задрать подол моего платья. Для этого ему пришлось отпустить мои руки, и я немедленно вцепилась ему в волосы. Но он этого даже не заметил, распаленный то ли страстью, то ли вином. Я вцепилась ему в ухо, царапая до крови, но и это не помогло. Лихорадочно шаря по столу, я наткнулась на что-то холодное, удобно улегшееся в руку… Это была медная статуя Венеры, и в этот момент богиня любви пришла мне на помощь! Не помня себя от ужаса и омерзенья, я наотмашь ударила Боннара по голове. Художник слетел с меня, как будто его сдернули привязанной веревочкой. Он упал на стол рядом со мной, на спину, и издал странный звук – то ли хрюкнул, то ли хмыкнул, медленно поднял руку и прижал ладонь к левому виску и попытался подняться, но я, потеряв остатки рассудка, ударила его статуэткой еще и еще, и еще раз!.. Боннар свалился на пол и затих, а я, бросив Венеру на пол, схватила мастерок и острой частью несколько раз вонзила в лицо нарисованной Розалин. Загрунтованный холст подавался туго, но страх придавал мне сил. Бросив и мастерок, я выскочила из комнаты и помчалась к лестнице, но на полпути остановилась. Внизу слышались приглушенные голоса гостей, а на манжете моего платья были пятна крови. Я выхватила платок и попыталась стереть их, но только еще больше размазала. А что если я убила Боннара?!. Колени у меня подкосились, и я вынуждена была опереться о стену. Обманщица, мошенница, теперь еще и убийца… Ноги сами понесли меня обратно в мастерскую. Я заглянула внутрь с опаской, но бояться мне было некого – художник лежал на полу вниз лицом, похожий на груду тряпья. |