Книга Империя ускоряется, страница 47 – Сергей Тамбовский

— Только не вздумай ещё кому-нибудь это сказать, ладно? — ответил я, — да, и у нас с тобой ещё одно дело в столице есть.

— Какое?

— Догадайся с двух раз… а пока догадываешься, пойдём пожуём что ли чего-нибудь, а то с самого Семипалатинска ничего не ели.

— Ну пойдём пожуём, — согласилась Аня, — а куда?

В этот момент у меня в кармане зазвонил мобильник.

— Привет, Серж, — сказал динамик, — это Бобби из Айдеал Той.

— Привет, Бобби, — отозвался я, — я так понимаю, что ты сейчас в Москве? Какими судьбами?

— Да, в Москве, заехал урегулировать кое-какие дела по твоему кубику, заодно и тебя проведать — есть время для встречи?

— Конечно есть, вот прямо сейчас я… мы с Энни то есть… абсолютно свободны и горим желанием встретиться.

— Тогда подъезжайте в Интурист, я тут в местном ресторане буду вас ждать. Через сколько сможете?

— Так мы почти рядом, на Манежной, через 10 минут будем, — ответил я ему и продолжил для Анюты, — у хорошего ловца, как говорится, и бык овца, вопрос с перекусом разрешился сам собой, пошли на Тверскую… эээ, на улицу Горького конечно.

— Улица Горького большая, куда конкретно? — уточнила она, — и кто там нас будет ждать?

— В самом начале этой улицы стоит такая гостиница Интурист, слышала наверно?

— Конечно слышала, но там же одни иностранцы, нас-то туда пустят?

— А мы попробуем. Да, ждёт нас там мистер Бобби Шульц, заместитель директора компании Айдеал Той, ну которая кубик твоего имени выпускает.

— Так уж и моего?

— Гадом буду, — лаконично отрезал я, — и у этого мистера Шульца есть какое-то дело ко мне, я даже догадываюсь, какое, но пусть он сам это озвучит.

Идти тут было конечно не два шага, но в десять минут мы железно уложились. А на входе нам предсказуемо преградил дорогу пузатый швейцар, весь в галунах и позолоте.

— Вы куда, молодые люди? — довольно вежливо спросил он, здесь вход по пропускам.

— А вы посмотрите в эти пропуска — нас зовут Сергей и Анна Сорокалеты, — так же вежливо ответил я, чего грубить-то сразу, если к тебе с уважением.

Швейцар полистал какую-то книгу и видимо нашёл наши фамилии.

— А документы у вас имеются?

— Как же без документов-то, товарищ швейцар, — сказал я, доставая свой краснокожий паспорт, — без документов сейчас нельзя.

Швейцар пролистал его до последней страницы, потом вернул и распахнул перед нами дверь:

— Направо до самого конца, там вход в ресторан.

И мы двинули направо — не обманул швейцар, именно там он и был, ресторанный вход. Его никто не охранял, так что в зал мы проникли свободно. И сразу уткнулись в столик, за которым сидели три девицы абсолютно прозрачной профессии. Девицы скользнули по нам безразличными взглядами и продолжили потягивать коктейли из трубочек.

— Слушай, — сказала мне тихонько Аня, — а эти вот красавицы именно то, о чём я сейчас подумала?

— Да, Анечка, — так же тихо ответил ей я, — это валютные проститутки или, говоря современным сленгом, путаны. Но у нас тут немного другое занятие, так что давай о них больше не будем.

А к нам тем временем от дальнего столика возле широкого панорамного окна на Тверскую уже шёл Бобби, весь отлично прикинутый, гладко выбритый и сияющий, как двухсотсвечовая лампочка.

— Рад тебя видеть, Серж… и тебя, Энни, — склонился он к её руке с поцелуем, — пойдём побеседуем.

Конечно пойдём, затем и пришли, подумал я, пододвигая стул Ане.

— Я тут уже заказал кое-чего, если не понравится, можете конечно добавить, — и Бобби широким жестом показал на накрытую поляну.

— Ого, — сказал я, глядя на это великолепие, — черная икра, она же жутких денег стоит.

— А, ерунда, — небрежно ответил Боб, — благодаря дружбе с тобой у меня сейчас денег хватает.

— Вот с этого места давай поподробнее, — сказал я, беря в руки бутерброд с икрой.

— Сначала тост… за наше тесное сотрудничество, — сказал Боб, разлив в бокалы мартини, экстра-драй, давно такого не пил.

А когда мы выпили, он продолжил:

— Продажи твоего кубика, уж не обессудь, практически в ноль съехали, но новая твоя игрушка произвела натуральный фурор на рынке.

— Да ты чо? — деланно изумился я, — так-таки прямо и фурор?

— А про что речь? — спросила Аня.

— Да крутящаяся такая хрень на трёх подшипниках, я её сделал, когда мы в Лос-Анджелесе прохлаждались… после землетрясения делать нечего было, помнишь?

— Ясно, — ответила она и тогда я продолжил.

— Так что там насчёт фурора-то? Народ хочет подробностей.

— Короче говоря в первый месяц мы продали полтора миллиона экземпляров, Серж, а предзаказов у нас есть еще на три. Сумасшествие какое-то.

— Это просто замечательно, — продолжил я, — а что там с финансовыми делами?

— Если ты думаешь, что я тебя решил кинуть, то это ты зря — тогда бы я сюда просто не приехал, — с усмешкой ответил Бобби, — с финансами всё так, как мы тогда и договорились в Санта-Монике, всё роялти числится на моём счету, 25 % мои, остальное твоё.

И он достал чековую книжку и показал мне последнюю запись в ней — там значилась сумма в миллион триста тысяч долларов.

— То есть ты практически миллионер, каких-то центов до миллиона не хватает. Что мне с этими деньгами делать, это первый вопрос, — сразу взял он быка за рога, — и нет ли у тебя каких-то новых идей для меня? Ты же намекал на них при последнем нашем разговоре.

— Деньги пусть у тебя пока полежат, это первое, а новых идей у меня, как говна за баней…

— Like shit after a bath? — переспросил он.

— Не обращай внимания, это русская народная идиома, означает «очень много».

— Я рад иметь дело с таким компаньоном — выкладывай.

— Не-не-не, притормози немного, Бобби, давай лучше так сделаем… через две недели сможешь подскочить в Вену?

— В Вену? — переспросил он, — наверно смогу. А зачем.

— Там будут переговоры сам понимаешь кого с сам понимаешь кем, — и я задрал глаза к небу, — а я в составе советской делегации. Там обо всём и поговорим. А теперь давай за успех наших начинаний.

И мы выпили еще по одной порции экстра-драй-мартини. Боб зажевал его салатиком, а потом неожиданно сменил тему.

— Слушай, Серж, а помнишь на наших первых переговорах были две такие красивые девушки?

— Ну помню конечно, — ответил я, покосившись на Аню, — а что?

— Никак они у меня из головы не идут, у нас в Америке такой красоты не водится.