Онлайн книга «Нордвуд. Сумрачный город»
|
Ник смирился. После сотен попыток вернуть их отношения – смирился. Аннетт, как и ее приемный отец, не давали второй шанс тем, кто причинил им боль. Даже если верили, даже если чувства не остыли. Находясь в Зазеркальном мире, Николас понял почему: он не отдаст свой последний тлеющий уголек тому, кто однажды его потушил; чересчур высока была цена ошибки. – Слишком холодно… Здесь всегда чертовски холодно… Голос Джин-Рут заставил Николаса отвлечься от мыслей и поднять взгляд. Озябший воробушек. Именно его напоминала Джин-Рут, кутаясь в серую шаль. Она все время мерзла. Несмотря на теплый свитер и зимние вельветовые штаны, черные ботинки с мехом и яркий огонь в камине. Она даже не притронулась к горячей кружке шоколада, стоявшей на крошечном антикварном столике у мягкого дивана. Их дом являлся плодом воображения Николаса. Каждая деталь была кусочком его воспоминаний, той недоступной реальности за гладкой поверхностью зеркала. Джин-Рут попросила накрыть его. И теперь вместо коротких моментов, отражавших Нордвуд, на стене красовалось пестрое пятно. Печворк с изображением яблок на мятой темно-зеленой ткани. Совершенно несуразное одеяло, увиденное в одном из магазинов Лавки Зодчего. Сотканное из остатков одежды, оно раздражало и создавало атмосферу старья. Никому не нужного и забытого своими хозяевами. – Тебе в голове холодно. Пей, напиток горячий. Всегда горячий. И такой же реальный, как ты. – Он не согреет. Я вижу их, вижу, как они слоняются за окном и жаждут выпить то, что делает меня живой, – робко ответила Джин-Рут и хмуро посмотрела на плотно задвинутые шторы. – Подавятся жалостью к себе, – едва слышно прошептал под нос Николас и уже громче продолжил: – Но я создал защиту. У нас есть гостиная, душевая, пара комнат и, черт возьми, еда и все, что ты попросишь. Он злился. На создание места, где они могли бы прятаться и проживать до тех пор, пока Тодор не придумает, как их вытащить, ушла почти вся его магия. И этого все равно было мало для ее спокойствия. С каждым днем Джин-Рут все больше и больше боялась собственной тени. Хотя Николас, как никто другой, знал, что она находилась под защитой. Его защитой. – Чудаковатое место, наполненное твоими воспоминаниями об Аннетт, – сказала Джин-Рут. – Ани – важная часть моей жизни. И да, я отпустил, не смотри так. Я не дам ей той стабильности и открытости, которая есть у Алана. Не выйдет строить жизнь с тем, кто не впустил к себе в душу. Рано или поздно все рассыплется. Николас с горечью произнес последние слова. Ведь именно доверие стало камнем преткновения между ним и Аннетт. Один раз она показала свою слабость, а он исчез, побоявшись открыть свою. Их отношения начались с чувств. И когда пришло время проверить их на прочность, Николас оборвал все. Хотел пережить все один, не давая ей быть рядом. Теперь, находясь так далеко и в то же время близко – ведь посещать сны – значит быть в мыслях, – знал, что отношения – это поддержка. Чувства приглушатся, эмоциональные качели замедлятся, но если будет доверие, то будет и слово «мы». – И все же она позволяет тебе приходить. Джин-Рут искоса наблюдала на реакцией Николаса, ее явно забавляло то, как эти слова ворошили в нем старые ощущения. И с некоторым раздражением понимала: чем чаще пыталась надавить на это, тем увереннее в своем решении становился Ник. – Да. Так же, как и тебе удается видеться с братом. – Она должна. Да, ее зеркальный знак W, перемещения, но есть ведь и символ S, – резонно подметила Джин-Рут. – Тебе должна, мне нет. Хотя и тебе нет. Ты часть предсказания… – Мы его осуществили, – оборвала она. – Предсказание – да, но город не освобожден от проклятых. Пока есть остров, мы его защищаем. – Они: Анри, Эмма, Аннетт, Алан и Тодор. Ни у тебя, ни у меня нет магии источника. – У нас есть знаки. Тодор скажет, что делать дальше, но пока единственная цель – закрыть доступ для проклятых. А для меня это значит уничтожить остров. Николас сложил руки на груди, стараясь не выйти из себя. Еще одна ссора ни к чему не приведет. Они оказались замкнуты в одном пространстве, значит, кто-то обязан был уступить и свести острые моменты к чему-то нейтральному. Но за десять месяцев терпение подходило к концу. Ей все были должны. И оставалось в этом кое-что важное: можно далеко зайти, но не в дружеских отношениях. Не там, где взаимность важнее амбиций. – Остров… Нам бы выбраться… Я бы пошла работать в лечебницу, но не на повышение квалификации, а помощницей. Так легче. Без сложных путей. Все равно хорошо платят, а если что, можно выйти на переработки. Джин-Рут перешла на другую тему. Рассуждать о том, чем займется после освобождения, было ее любимым делом. Поначалу злилась, что Алан продал их особняк. Теперь ее ждала крошечная квартирка в новом городе, а он поселился в доме Тодора. Думал (а она читала его мысли во сне), что на время, чтобы после переехать с Аннетт в новое место возле Лавки Зодчего. И до работы было недалеко, он занимался зельями в лаборатории при больнице. И близко к Тодору, все-таки Аннетт явно не была готова покидать отцовский дом. Хотя служила стражницей. Стражница… Джин-Рут злил ее выбор. Точнее, то, что брат на фоне смелой Ани занимался совершенно неожиданным делом: варил снадобья, сушил травы и выращивал ядовитые растения. Было бы все наоборот, но нет. Аннетт патрулировала город, оберегая его от проклятых, и лишь изредка просила Алана о помощи с защитной оболочкой. И никого это не смущало. – Тебя возьмут. – А ты? Решил, где будешь? – спросила, лениво повернув голову к Николасу. – Стражником. Не вижу себя никем другим. Тем более при защите использование призраков не нарушает закон. Главное – вернуть их для равновесия за черту зеркала. – И как ты себе представляешь это сражение? – Джин-Рут нахмурилась. – Вселяешь в нападающего душу из Зазеркального мира и, пока она впитывает его эмоции, пользуешься моментом и отправляешь в темницу. Звучало просто, в чем-то наивно, но Николас знал: ледяные прикосновения тех, кто запечатан между мирами, обжигают не слабее огня. Синее пламя, испепеляющее все изнутри, – жажда мертвого, что скитается в сером пространстве столетиями. – И удержишь? Ты? Мне помнится, Ани волновалась о твоем возвращении из зеркала, а ты выпустить кого-то собрался… Джин-Рут глядела недоверчиво. Мог бы выйти, они бы сейчас сидели в каком-нибудь кафе в Нордвуде и наслаждались едой. А здесь все казалось пресным, хотя вкус изредка пробивался. Ник твердил, что вся проблема была у нее в голове, но нет. Как же в голове, если он приносил еду, а не она сама? – Я бы вернулся, но мы должны были погибнуть, и по правилам Зазеркального мира теперь и ты, и я – его часть. Живые для призраков, мертвые для Нордвуда. Если выйдем, то пошатнем равновесие, и магия города восстановит его. Не думаю, что ты хотела бы гнить в могиле. |