Онлайн книга «Настоящая принцесса и Бродячий Мостик»
|
— Все самое дорогое! — перебивала ее вторая. — А мне еще моднее и дороже! — вмешивалась третья. Галантерейщица Дис распахивали ящики, открывала коробки, отвинчивала крышечки пузырьков. Заструился каскад лент и шалей, вуали и воротнички повисали в воздухе, как облачка, воздух шуршал, щелкал, шелестели благоухал. Барышни вертелись, как три юлы; они умудрялись одновременно нюхать духи, прикладывать к себе кружева и вдобавок поторапливать хозяйку. Еще они хихикали, спорили, ссорились и болтали, как тридцать три сороки. Оглушенная Лиза втянула голову в плечи. — …а я и говорю маменьке: с какой стати мне опять надевать розовую шляпку! — …а вот я вчера на балу была в бирюзовом шелке, и господин министр Гранфаллон пригласил меня три раза! — …ну конечно, ему понравилось платье, а не ты! — …а мне папенька обещал новые бусы, так к ним надо и платье! — А вы слышали, теперь в моде все фиолетовое? — Что ты понимаешь, черное теперь будет в моде! Мы уже заказали домой черную обивку для мебели! — Да вы обе ничего не понимаете! Будут носить и черное, и фиолетовое! — …но господин Гранфаллон не носит черное! — Господин Гранфаллон и фиолетовое не носит! — Он такой любезный! — Ему так идет лазоревый цвет! — То-то ты не вылезаешь из лазоревого! Рассчитываешь выйти за него замуж? — У меня, в отличие от тебя, и так куча поклонников! А голубой мне идет — все оттенки! — Ах, какая прелесть! — Ты что, тебе не к лицу! — А тебе не идут эти духи! «Ну вот, и здесь тоже…» — неприязненно подумала Лиза, вспомнив, как главная модница их класса Юлечка Южина томно спрашивала у кого-нибудь из своей свиты: «А кто у нас в классе самая красивая, кроме меня?» Радингленские барышни продолжали толкаться и спорить, и вдруг одна из них заметила Лизу: — А ну подвинься, замарашка! — Что это она тут делает? — включилась другая. — Покупает нитки на три грошика! — хихикнула третья. — Наверное, у ее хозяев совсем в кармане пусто, раз она ходит в таком куцем платьишке! — Ты чья служанка, рыжая? Лиза в отчаянии вжалась в угол, но тут, по счастью, галантерейщица извлекла из шкафа целую коробку черных и фиолетовых лент и шарфов, и девицы благополучно забыли и про Лизу, и про хозяйку, сунув носы в тряпичную груду. Лиза отвернулась — глядеть на кривляющихся девиц было не слишком-то приятно — и в просвете между тяжелыми вышитыми занавесями увидела на стене кладовой, заставленной шкафами и шкафчиками с разнообразной мануфактурой, приметную картину. Картина в полный рост изображала величественную даму в черном платье и с роскошными медными косами, уложенными короной вокруг головы. «Бабушка?! поразилась Лиза, и сердце у нее заколотилось, как после эстафеты. — Ну да, точно Бабушка, только молодая и не седая еще… Откуда?!» Приглядевшись, Лиза увидела, что это не картина, а необычайно искусно вытканный гобелен. Она машинально сделала шаг вперед, чтобы повнимательнее рассмотреть удивительный портрет, почувствовала на себе взгляд галантерейщицы и обернулась. «Ну вот, туда, наверное, нельзя, и сейчас меня выгонят…» Но хозяйка лавочки смотрела на нее ласково и встревоженно; поглядев на покупательниц, поглощенных примеркой черно-фиолетовых шарфов, галантерейщица подошла к Лизе и прошептала ей на ушко: — Не обижайся на них, что с них возьмешь, с глупышек-пустышек… Вот посмотри лучше — тут мои любимые насекомыши! Лизин взгляд уперся в прелестнейшую в мире заколку — переливчатого перламутрового махаона, который лежал на прилавке в окружении куда более скромных мотыльков и бабочек. — Гномская работа, — тихонько сказала галантерейщица. — Редкость по нашим временам. Нравится? Лиза кивнула, не находя слов. — Возьми в подарок. — И галантерейщица вложила заколку в руку онемевшей Лизе. — Она так подходит к твоим чудесным волосам— королевская вещица! Тут галантерейщица посмотрела сквозь витрину на улицу и обеспокоенно сказала: — Вот что, милая моя, уже скоро стемнеет, так что беги-ка ты домой, ладно? Она тихонько подтолкнула Лизу к выходу и уже на пороге шепнула на ухо: — Пусть всякие там носят модное, черное, фиолетовое и серо-буро-малиновое. Ты, все равно особенная, золотце мое! И Лиза, едва успев сказать «спасибо», очутилась на улице, изумленная и растерянная. Она огляделась. Солнце клонилось к закату, заливая улицы Радинглена расплавленным золотом. — Фр-р-р! — произнес возникший у нее под ногами Мурремурр. — Она совершенно права! — Я надеюсь, вам не отдавили хвост? — участливо спросила Лиза, наклоняясь к коту и учтиво гладя его по бархатной спинке. — Не успели, мурмяу. Позволю себе заметить, сударыня, что сейчас самое время полакомиться мороженым. — А вы? — Не стоит беспокойства. Кискисси любезно угостила меняу молочком. Лиза, наконец, смогла воздать должное бесконечному мороженому, которое за все это время ничуть не подтаяло и было холодным, как только что скатанный снежок. Она медленно шла по обсаженной безлистыми деревьями улице, сосредоточенно лизала мороженое, которое и не думало кончаться и все время меняло вкус — то с дынного на смородиновое, то с бананового на шоколадное. А еще она на ходу продолжала рассматривать подаренную заколку, не в силах отвести глаз от сверкающих крыльев чудесной перламутровой бабочки. И поэтому неудивительно, что Лиза не смотрела по сторонам. Бум! Лиза налетела на какого то мальчика лет шестнадцати и вскрикнула от неожиданности. Он ловко подхватил падавшее мороженое и протянул Лизе. — Спасибо большое, сказала она. — Вот это да! воскликнул он, вытаращив на Лизу зеленые глаза. Настоящая рыжая! «Да что им всем моя рыжесть покоя не дает?!» — возмутилась Лиза, а вслух сказала: — На себя посмотри! Ты тоже довольно настоящий рыжий! — Я — другое дело. Я здешний принц, — немного смущенно объяснил мальчик. — Инго меня зовут. Тут только Лиза разглядела его как следует. Мальчик был высокий и бледный. У мальчика были изумрудно-зеленые, очень грустные и какие-то взрослые глаза. Мальчик был облачен в чёрный бархатный камзол с белейшим кружевным воротничком. И был он действительно едва ли не рыжее Лизы. Просто рыжее некуда, И тоже весь в веснушках. В ярко-алом закатном свете его волосы горели, как огненный растрепанный цветок. Он был похож на Лизино отражение, которое она привыкла видеть в зеркале. — А ты кто? — спросил он, — Я? Я Лиза, — неловко представилась девочка. |