Онлайн книга «Последняя битва»
|
Сорок лет назад перед человечеством встал выбор: вымирание или перерождение, пусть жестокое и болезненное. Мы хотели творить больше, производить больше. Наше сознание отныне было не в силах ужиться в установленных физических рамках одной планеты, и тогда мы вызвали дисбаланс, сдвиг гомеостаза, мы вышли за его пределы и стали разрушать собственный мир. Наше физическое состояние не равнялось внутреннему, что привело к постепенной деградации и уничтожению окружающих условий. Вирус же, как санитар леса, восстановил этот гомеостаз: уничтожил паразитов среди нас, оставил всего с десяток процентов населения, наделив зараженных качествами, более подходящими к тому уровню сознания, к которому мы стремились. Фактически он отрегулировал наши тела, чтобы они подходили к нашему разуму. Мы хотели изучать границы пространства, обрести долголетие, познать истоки жизни, но в то же время вели варварские войны против слабых, презирали ущербных и шли на поводу жадности. Теперь же мы не можем воспроизводиться, а значит не можем вести войн друг с другом иначе уничтожим себя. Человек с сознанием эксплуататора и насильника не может выжить в современных условиях. Нам необходимо перерасти свой эгоизм, алчность, жестокость, чтобы выжить. Конечно, обычному человеку тяжело принять эту теорию. Падальщики не жили сорок лет в одиночестве, как мы. А мне бы очень хотелось, чтобы они вышли из темницы страха, в которую их заключили трусливые Генералы. Да, я вижу в Падальщиках надежду. – Как он? – раздался голос позади. Бриджит стояла в проеме двери, не решаясь войти. Ее лицо раскраснелось от слез. – Думаю, должен очнуться в течение пары часов. – Все да? Это конец? Бриджит снова зарыдала и закрыла лицо руками. Я подошел к ней, подвел за плечи к табурету возле кровати Калеба и усадил. – Посмотри на него. Бриджит нехотя отняла руки от лица и взглянула на Калеба. – Он не изменился, – сказал я. – С виду нет… – И внутри это по-прежнему Калеб. Дотронься до него. – Сдурел?! – Ничего не случится, если ты просто дотронешься до него. – Он заразен! – Только его кровь. Бриджит смотрела на парня. Калеб мирно спал в койке, укрытый простыней до пояса. Датчики фиксировали его пульс, давление, температуру, дыхание. Убери все эти трубки – обычный спящий человек, которому невдомек до всех этих драм, что происходят вокруг него. – Такой красивый, – пропищала Бриджит. Я усмехнулся. Калеб и впрямь был симпатичным молодым человеком, очень спортивным и мускулистым, с волевым подбородком и взглядом верной собаки. – Прикоснись к нему, – повторил я. Бриджит осторожно прикоснулась к его руке. – Да к нормальной руке, а не к бионической! – огрызнулся я. Бриджит снова запищала, но все же потрогала его человеческое предплечье. – Мягенький такой, теплый, – свистела она сквозь сопли. – А ты думала, что он трупом ходячим станет? – Ну вы же все такие синюшные и страшные! – Это от недостатка солнца. Дождись лета, убедишься. Бриджит сидела долгий час рядом с Калебом и трогала его во всех местах. Я вежливо повернулся к микроскопу и настойчиво старался не замечать ее экспериментов. – Да, он везде теплый, – произнесла она уже бодрым голосом. И я уверен, проверила абсолютно все места. – Но как же теперь быть? Нам с ним? – спросила она. И голос ее был наполнен воющим отчаянием. Я развернулся. – Ты все драматизируешь. Люди тысячелетиями живут с теми, у кого диагностируют гепатит и иммунодефицит. Вирус передается только через кровь. – А через слюни? – Агрессивная среда желудка убьет его. – А через воздух? – Крайне неустойчив во внешней среде. – Как же он выжил во льдах? – Внутри замороженных тюленей. – А если я выпью его кровь? – Кровь – тяжелая пища, человек не способен ее переварить. Заразишься, если есть язвы в желудке. А потом еще пятнадцать минут самых разных вопросов от глупого до еще более глупого. – Так это что же, с ним можно жить? – задала она еще один глупый вопрос. – Да. Вам с нами можно жить, – ответил я, разглядывая образец в микроскоп. – Прости, я не хотела вас обидеть. – Все нормально. – Но Тесс получила заслуженно! – Не сомневаюсь. Она всего-то спасла жизнь твоей самой большой любви. Бриджит закусила губу. В следующий час она сидела молча, видимо, думала. Судя по качеству ее вопросов, думать ей надо в два раза больше, чем обычному человеку. Датчики первыми зафиксировали смену ритма жизнедеятельности ее большой любви. Я тут же подошел к солдату, стал наблюдать за его пробуждением. Сначала он открыл глаза, потом немного откашлялся, сглотнул и уже полностью пришел в себя. – Как себя чувствуешь? – спросил я. – Как будто меня переварили и смыли в унитаз, – прохрипел он. – Да, да, сам помню нечто подобное, – покивал я. – Привет, – сказала Бриджит. – Испугалась? – Очень! – А чем там все закончилось-то? Помню только холодный снег. Мы с Бриджит переглянулись, я решил вернуться за рабочий стол, потому что в драмах участвовать не желаю. Бриджит рассказала ему о произошедшем. Новость о том, что отныне он стал носителем вируса, Калеб принял стойко. Попросил лишь оставить его на некоторое время, чтобы обмозговать свое новое воплощение. Бриджит понимающе покинула нас. Я уже увлекся биосинтезом амебы, когда сзади послышался хриплый голос Калеба: – Что меня теперь ждет? – Пожизненная терапия и ношение часов с будильником, – ответил я, не отрываясь от игривой картинки амебы на экране монитора. – А как же … Бридж? – По-прежнему любит тебя. – Но как же мы теперь будем с ней? Я опасен для нее? – Не более чем малярийный комар. Пока не укусишь – все нормально. – Я ее не заражу? – Вирус передается только через кровь. – А через слюни? У меня дежав-вю. – Агрессивная среда желудка убьет его, – медленно проговорил я, желая проверить матрицу на сбой. – А через воздух? |