Онлайн книга «Угрюм-река»
|
– Стой! Стой! Ни с места... – Почему такое? Мы мирные. Мы к прокурору. – Стой! Стой! На толпу, как на отару овец борзая, скачет офицер Борзятников. Картуз лихо заломлен, в глазах помешательство. Пред ним не толпа мирных людей – пред ним коварнейший враг, жаждущий его крови. – Стой, сволочи, стой!! Стрелять будем... – Сам сволочь... Да ты очумел?.. За что стрелять?.. – Расходись! Расходись!.. Сзади неожиданно вылетает из тайги взмыленная тройка. Инженер Протасов выпрыгнул из кибитки и махом к начальствующей группе. В его лице дрожит каждый мускул, кровь тугими ударами бьет в виски. – В чем дело, господа?! – Вы кто такой? – Разве не узнали, ротмистр? Я Протасов. – Ах, пардон. Но какое отношение вы имеете ко всему этому? Вы ж бросили службу. – Я вернулся. Вот пригласительная телеграмма Прохора Петровича. Я переговорю с рабочими. Я их успокою. Они мне поверят. – Время переговоров кончено. Впрочем, попытайтесь... Сами же разводите крамолу... Черт вас побери!.. Но эти последние слова были пущены Протасову в спину, он не слыхал их. Он что есть духу неуклюже побежал, суча локтями, навстречу толпе, голова которой уже стала выплывать из коридора штабелей, а хвост все еще шел по мосту. – Ребята!! Товарищи! – задыхаясь, взывал на бегу Протасов. – Остановитесь! Остановитесь! Вы на гибель идете, на расстрел. – Сто-о-о-й!! – во всю мочь заорал Фарков и, повернувшись лицом к толпе, замахал руками: – Стой, стой! – Но толпа, ничего не видя и не слыша в коридоре, все валила и валила, сминая передние ряды, – толпу подпирал вливавшийся в коридор оглохший, незрячий хвост. – Стой, стой, сто-о-о-й!! – Стой, ребята, стой!.. Барин Протасов с нами. Протасов вернулся! Протасов хочет говорить! На горе, у церкви – группа любопытных. По откосу к солдатам и к толпе перебегают ребятишки и собаки. Оба священника с тростями в дрожащих руках тоже на горе. Многие рабочие уже вскарабкались на штабели, кричали что есть силы: – Стой! Стой! Не напирай!!! Часть толпы, успевшая выкатиться сажен на тридцать из коридора, широко растеклась и стала. Впереди толпы – оттиснутый народом Протасов. Курильщики вынули кисеты, начали закуривать. Несколько десятков рабочих свернули на другую, окольную, ведущую к конторе дорогу, чтоб уйти от греха подальше. Впоследствии оказалось, что эта группа мирно настроенных рабочих и была причиной происшедшей сумятицы. Невнятно проиграли у солдат сигнальные рожки. Этих предупреждающих звуков за шумом, за говором никто не слыхал в толпе. – Ребята! Вы идете на смерть. Разве не видите?.. Там солдаты! – Пот катился с возбужденного лица Протасова, лицо дрожало, дрожал и голос. – Товарищ Протасов! Барин! Андрей Андреич! – Кольцом окружили Протасова рабочие, жарко дышали, пускали из ноздрей и ртов табачный дым. – Мы мирно! Мы бастуем... Мы к прокурору... с открытой душой. – Где выборные?.. Давайте прошение!.. – взывал Протасов. – Эй, выборные!! К Протасову!.. И там, на взлобке: – Братцы, нас обходят... – трусливо проблеял какой-то низколобый солдат, кося глазом на идущих окольной дорогой несколько десятков рабочих. И сразу по шеренге прокатился трепет. – Глянь, глянь! И впрямь обходят... – заежились, зашептали солдаты. Им стало страшно, как на войне перед началом боя. Ротмистр фон Пфеффер оторвал от бинокля остеклевшие, в холодном огне, глаза. Выпирая из коридора, толпа возле Фаркова и Протасова быстро увеличивалась. – Господин ротмистр, – приложив руку к огромному, нависшему на нос козырьку, протряс брюхом Усачев. – Неприятель близок. Ни минуты больше! Ротмистр бел как полотно; губы прыгают, пальцы рук в корчах. В малодушном шепоте солдат, в озлобленном пыхтенье Усачева, в заполошных ударах собственного сердца ему мерещится адский голос телефона: «Не верьте рабочим, они идут, чтобы убить начальников...» И широко открытые глаза его видят то, чего нет. Они видят мчащуюся на него остервенелую толпу. Еще миг – и он будет растерзан. – Они бегут. Ротмистр фон Пфеффер судорожно стиснул зубы, качнулся, зажмурился. – Прошу, господин ротмистр, немедленно же передать командование мне... Нас сомнут!.. Ротмистр открыл глаза, приосанился: «Вот я ж им, мерзавцам...» – и свирепо взмахнул платком. Толстяк Усачев, сразу подтянувшись, браво повернулся к солдатам, сиплым голосом скомандовал: – Повзводно пачками... Офицер Борзятников, выпуча закровянившиеся глаза, ошалело шагал сзади шеренги солдат, грозил револьвером: – Целься верней! Кто будет мазать, пристрелю на месте... – Пли! Запахло тухлым дымом. По толпе широко стегнул свинец. Инженер Протасов резко повернулся на выстрелы, замахал платком и белой фуражкой и, падая на колени в пыль, надрывно закричал: – Что вы делаете?! Но залп был дан. Несколько человек упало. Рухнул на Протасова, подмяв его под себя, убитый Константин Фарков. Толпа цепенела. Люди оценивали положение, сбирались с мыслями, ничего не могли понять. Но вот пронзительно, с великой обидой прозвучало: – Убивают! Нас... убивают... Братцы!! Выстрелы гремели, народ падал. По толпе пронесся трепет смерти. Толпа содрогнулась. – Ложись, ложись! Голова толпы, как под косой трава, плашмя бросилась на землю. А остальная масса рабочих еще топталась в коридоре, хвост толпы спускался с моста. Они еще не знали, что кругом творится, в шуме не слыхали выстрелов и стонов. Любопытства ради карабкались сотнями на штабели. – Эй! В чем дело? – кричали они передним. А впереди – вопли, крики, гвалт. Кто-то визжал не переставая: – Добейте меня... Добейте меня... – Заряжают новые обоймы! Стреляют! – Братцы! Кто в живых, беги!.. Народ в смятении бросился кто назад, кто в стороны. – Взвод, пли! Люди бежали и падали. Офицер Борзятников, кривя усатый рот, судорожно совал в горячий револьвер новые патроны. С командной горы положение казалось грозным. – Бегут! Бегут! – неслось в рядах расстрельщиков. И палачей и убегавших рабочих пленил животный ужас смерти. – Взвод, пли! Взвод, пли! Недружная, путаная трескотня выстрелов. Пули догоняли бегущих, бессмысленно били в спины. Пули пылили по дороге. |