Онлайн книга «Угрюм-река»
|
Тотчас же началось так называемое предварительное следствие. Анфису Петровну посадили к окну на стул, локти ее поставили на подоконник. Анфиса не сопротивлялась. Бледно-матовое лицо ее – мудреное и мудрое. Анфиса рада снова заглянуть в свой зеленеющий сад, не в тьму, не в гром, а в сад, озлащенный веселым солнцем, – но земная голова ее валилась. Голову стали придерживать чужие, чьи-то нелюбимые ладони, Анфиса брезгливо повела бровью, но ни крика, ни сопротивления – Анфиса покорилась. К ране на лбу приложили конец шнура и протянули шнур дальше, в сад, чтобы определить примерный рост убийцы и с какого пункта произведен был выстрел. – Так подсказывает логика, – пояснил следователь. Тут вышла малая заминка: незыблемая логика лопнула, застряла между гряд. Следователь встал на гряду, в то место, куда привели его логика и шнур, и прицелился из ружья Анфисе в лоб. – Да, – и он раздумчиво почесал горбинку носа. – При моем росте – с гряды как раз. А ежели разбойник значительно выше меня, он мог и из-за гряды стрелять. Да. Земля на соседних грядах по направлению к забору подозрительно примята, но ливень смыл следы. – Убийство произошло до ливня, во время ливня, но ни в каком случае не после, – уверенно сказал следователь, и все согласились с ним. Следователь записал в книжку краткое: «Сапоги». Определили, где перелезал злодей через забор: присох к доскам посеревший за день чернозем, видны царапины от каблуков. Вернулись в дом. – Завтра утречком придется череп вскрыть, пулю вынуть, – приказал следователь фельдшеру Спиглазову, заменявшему врача. Учитель обратил внимание следователя на валявшийся пыж. – Знаю, знаю, – поморщился следователь; легонько вскрикнув и хватаясь за поясницу, он нагнулся, поднял бумажную пробку, внимательно осмотрел ее и стал осторожно развертывать. – Удивительно, как пыж мог влететь сюда. Очевидно... туго сидел в стволе... Желтое, сухое лицо учителя покрылось пятнами. – Газета, – сказал следователь, – оторванный угол от газеты. Урядник! Кто выписывает «Русское слово»? – Громовы! – с радостной готовностью прокричал учитель. – Так точно, господин следователь, Громовы! – учтиво стукнул урядник каблук в каблук. Следователь записал: «Уголок газеты». Пошли к Громовым. Дорогой один из крестьян сказал следователю: – Тут к ней, к покойнице, вашескородие, еще один человечек хаживал, царство ей небесное... – К покойнице или к живой? – Никак нет, к живой... Шапкин... У него имеется ружье. И газеты читает... Следователь кратко записал на ходу: «Ш. руж.». У Громовых расположились почему-то в кухне. Хозяев не было, одна кухарка. Как только сели за кухонный артельный стол, Варвара сразу же заплакала. – Не плачь, – успокоил ее следователь. – А лучше скажи, когда вчерашней ночью пришел домой Ибрагим-Оглы? – А я, конешно, не приметила, когда... Я уже после грозы легла, уж небушко утихать стало... Его все не было. – А когда вернулся Прохор Петрович? – Не приметила. Только что они ночью кушали шибко много щей с кашей да баранины. Потом ушли к Илье. Илья Сохатых давал показания сначала бодро, отставив правую ногу и легкомысленно заложив руку в карман. – Ибрагим, по всей вероятности, прибыл к месту нахождения перед рассветом. Ночью мы с Прохором Петровичем заглядывали к нему, но обнаружения в ясной видимости не оказалось. – Говорите проще. В чем Прохор Петрович был обут? – В пимах-с, в валенках-с. Потом они вертоузили на гитаре, конечно. – Не пришлось ли вам вчерашней ночью или сегодня утром мыть чьи-нибудь грязные сапоги? – Нет-с... Как перед Богом-с. – Умеете ли вы стрелять из ружья? – Оборони Бог-с... Как огня боюсь... Когда Прохор Петрович производит выстрелы на охоте, я затыкаю уши. Например, вчера... – Не приходилось ли вам стрелять когда-нибудь из собственного револьвера в цель? В лопату, например? – Никак нет-с... Впрочем, обзирая прошлые события, да, стрелял-с... – Принесите револьвер... Прохор лежал в кровати. На голове компресс. Фельдшер удостоверил его болезнь. – Давно ли хвораете? – присел следователь на стул. – Давно... Поправился, а потом опять... Меня лечил городской врач. – Знаю... – Следователь пыхнул дымом папироски, подъехал со стулом вплотную к Прохору и, пристально глядя в его глаза, со скрытой какой-то подковырочкой раздельно произнес: – А не убили ль вы вчера... – и задержался. Прохор сорвал с головы компресс и порывисто вскочил. – Что? Кого?.. Вы что хотите сказать?.. – Лежите, лежите... Вам волноваться вредно, – ласково проговорил следователь, мельком переглянулся с учителем и приставом и положил свою руку на дрожавшее колено Прохора. – Вы думали – я про Анфису Петровну? Что вы, Прохор Петрович, в уме ли вы? Я про охоту... Вчера, днем, с Ильей Сохатых... Убили что-нибудь в поле, или ружьецо у вас чистое?.. – Вряд ли чистое... Я стрелял, убил утку, но не нашел... – Так-с, так-с... Убили, но не нашли... Урядник, подай сюда ружье Прохора Петровича. Пристав дословно все записывал, его перо работало непослушно, вспотычку, кое-как. Следователь привычной рукой охотника переломил в затворе ружье и рассматривал стволы на свет. – Да, ружьецо добро... Льеж... Стволы дамасские, один ствол чокборн... Копоть свежа, вчерашняя, тухлым яичком пахнет... А почему ж копоть в том и другом стволе? Ведь вы ж один раз стреляли? – Один, впрочем, два... Мне трудно припомнить теперь... Голова... Следователь достал из-под кровати сапог с длинным голенищем. – Почему чистые сапоги? Кто мыл? – Сам... Впрочем... Да, да, сам. – Вы переобулись в пимы после охоты или же после того, как вчерашней ночью вернулись из сада Анфисы Петровны? – старался следователь поймать его на слове. – После охоты, конечно, – с испугом сказал Прохор. – Да, да, после охоты, – добавил он и приподнялся на локте. – А все-таки странно. – Что странно? – Вы сбиваете меня... Что за... за... наглость? – Он лег, закрыл глаза и положил широкую ладонь свою на лоб. Пальцы его руки вздрагивали, в спокойном на вид, но все же обиженном лице волнами ходила кровь: лицо и бледнело и краснело. Вполне довольный своей игрой, следователь сглотнул слюни, как пьяница пред рюмкой водки, и ласково проговорил: – А почему? Ведь вот почему я вас про сапоги спросил: на одной из гряд в саду Анфисы Петровны восемь гвоздиков вот этих отпечаталось, что в каблуке. Не угодно ли взглянуть? – И следователь, постукивая по каблуку карандашом, поднес сапог к самому носу Прохора. |