Книга Взгляд Горгоны, страница 24 – Джулия Голдинг

Годива улыбнулась брату:

— Конечно, помню, Хью. Мы с трудом могли увести тебя оттуда, когда ты был маленьким. Да, пойди с Конни и покажи ей все.

Хью со старомодной галантностью предложил своей внучатой племяннице руку, когда они пересекали Монастырский тупик за несколько минут до того, как пробило полдень.

— Тебе хорошо здесь, Конни? — спросил он, как только они исчезли из поля зрения Годивы. — Я хочу сказать, что знаю: моя сестра может быть несколько жесткой, но она желает тебе добра.

Конни ничего не ответила.

— Просто ты выглядишь немного осунувшейся. Я уже начал беспокоиться. Она сказала, что ты должна пройти через это, чтобы вылечиться. Надеюсь, ты понимаешь.

— Я не больна, дядюшка.

Он взглянул на нее со стороны.

— Возможно, ты сама так не считаешь… Понимаю. Да и кто может понять тебя лучше? В моей семье многих с трудом можно было назвать в здравом уме — моя сестра Сибилла была совершенно… — Он осекся. — Я все равно любил ее. Ужасно, что с ее милым мужем случилось такое.

В то утро в монастыре было не много посетителей. Солнечный свет струился через круглое южное окно, отбрасывая на пол яркие цветные пятна. Конни прошла вперед и встала в центре этого цветного кольца. Она взглянула наверх. Огромное круглое окно было сделано в форме компаса — это было очевидно.

— Красиво, правда? — сказал Хью, потирая руки. — Говорят, оно здесь символизирует кольцо вечности — змею, которая кусает себя за хвост. Компас — это аллегория того, как сердце ведет нас к нашему Создателю.

«Но это и обо мне тоже», — подумала Конни. Кто-то в той семье знал, что означает этот символ, — должно быть, он и создал его.

— А по чьему заказу было сделано это окно? — небрежно спросила она.

— Супружеской пары, которая похоронена в этой могиле. Вот что я на самом деле хотел тебе показать.

Хью подвел ее к мраморному саркофагу. По сторонам он был украшен морскими образами: кораблями на всех парусах, русалками, дельфинами и рыбами. На крышке было вырезано изображение компаса. Конни наклонилась и прочитала надпись.

Здесь лежит Чарльз Генри Бенджамин Лайонхарт, возлюбленный муж и отец. Родился в 1670. Оставил сей мир в 1742. «Море призвало его домой».

А также его вдова, Сюзанна Колдикотт Лайонхарт, единая мать всем нам. Родилась в 1682. Умерла в 1743. Была вместилищем всех добродетелей.

— Очень красиво, правда? — сказал Хью, с любовью трогая надгробие, приняв ее потрясенное молчание за восхищение искусством резчика по камню. — Никогда не мог распознать, откуда эта цитата — вероятно, из Библии.

Или из его группы. Чарльз был посредником русалок, Конни была уверена в этом.

— Немного переусердствовали, однако, в отношении его вдовы. Вместилище всех добродетелей? По мне, так ужасно звучит, — продолжал он.

Сюзанна Колдикотт — ее прапра… Конни даже не знала, сколько «пра» бабушка. Она уже узнала кое-что о Сюзанне благодаря той книге в библиотеке, не понимая еще, что также унаследовала от нее свой дар. Неудивительно, что старинный дом Сюзанны Колдикотт полон символов Универсала!

— Если вы не возражаете, дядюшка, я постою здесь немножко. Мне хочется подумать.

Хью улыбнулся и потрепал ее по плечу:

— Постой. А я прогуляюсь и погляжу, нельзя ли купить для тебя открытку с изображением этой могилы.

Конни села по-турецки в центре цветного отражения компаса. Она не забыла, что пришла сюда повидаться с Колом, но и подумать не могла, что эта прогулка может настолько открыть ей глаза. Ну, если слышать голоса других существ у себя в голове — это безумие, как заявляет Годива, то теперь она по крайней мере знает, что эта предрасположенность к безумию коренится в ее роду очень глубоко. Но с ума сошла не она, а скорее Годива, отгородив себя от наследственности.

Такой ее и нашел Кол: сидящей в центре компаса, погруженной в раздумья. Разноцветные лучи волшебно плясали на ее волосах. Он почти боялся разрушить эти чары.

— Конни? — Он опустился на колени рядом с ней.

— Кол! — Она обернулась и крепко схватила его руку в свои. — Посмотри, это мой знак. Это у меня в крови!

Он взглянул наверх и присвистнул.

— Круто! Никогда раньше этого не замечал.

— Не думаю, что кто-то, кроме нас, знает, что он на самом деле означает. Они все думают, что это просто оттого, что Лайонхарты были моряками. Но она была Универсалом! — Конни кивнула на надгробие.

— Кто?

— Сюзанна Колдикотт Лайонхарт. Она есть в регистрационной книге, которая хранится в библиотеке.

— Ух ты!

— Готова поспорить на что угодно, что у нее, вероятно, были странные глаза и необычные волосы, как у меня.

— Возможно. — Кол улыбнулся и потрепал Конни по черной гриве ее волос. — Как твои дела?

Она скривилась:

— Ужасно.

«Да, — подумал Кол, — выглядит она неважно». Под глазами у Конни были темные тени, и она была очень бледной.

— Я так по всем скучаю, особенно по тебе и Арганде. — Она оглянулась на стойку с книгами, где дядюшка как раз расплачивался за покупки. — У меня мало времени, но, Кол, ты можешь для меня кое-что сделать?

Он развел руками:

— Все, что угодно.

— Ты можешь принести Арганду в Мэллинский лес в эти выходные — в субботу вечером, около девяти?

— Зачем?

— Я хочу попытаться улизнуть. Я не уверена, что мы с Аргандой долго сможем быть в разлуке друг с другом.

— Но почему именно в лес?

— Думаю, что это последнее место на Земле, в которое моя бабка захочет пойти меня искать.

— Ты говоришь ерунду.

— Может, и так, но у меня на ее счет свои подозрения.

— Доктор Брок сказал, что знает ее.

Конни кивнула: этого следовало ожидать.

— Готова поспорить, она знает многих из них: мистера Мастерсона, твою бабушку. Расспроси их о ней для меня, хорошо? Думаю, если я буду знать, это мне поможет.

— Знать о чем?

— От чего она пытается убежать.

На колени Конни упала пачка открыток.

— И кто этот молодой человек? — спросил Хью.

— Школьный друг, — быстро нашлась Конни. — У него есть лодка.

— В самом деле? А какая?

Кол принялся подробно обсуждать с Хью особенности «Водяного эльфа», а Конни поднялась на ноги. Кол подмигнул ей — в подтверждение своего обещания встретиться с ней, как она просила.

— Нам лучше вернуться, — внезапно оборвал разговор Хью, взглянув на часы. — Я обещал, что приведу тебя не позже чем через час. Рад был знакомству, Кол.