Онлайн книга «Кольцо Соломона»
Усики мотылька затрепетали. Я откашлялся и осторожно спросил: — Филокрит? Ответ, беззвучный, как полет совы: — Имя того, кем я был, утрачено. Я всего лишь последний вздох, отпечаток в воздухе. Взмахи твоих крылышек тревожат воздух, и последний мой след вот-вот развеется. Ты ищешь Кольцо? Мотылек из вежливости принялся махать крылышками как можно реже. Я осторожно ответил, поскольку в голосе чувствовалась не только печаль, но и злоба: — Нет, ну что ты! — А! Это мудро. А я вот искал Кольцо… — В самом деле? Э-э… Ну и как, успешно? — А ты как думаешь? Теперь я всего лишь голос в проклятом кувшине. — И то верно. Голос издал стенание, исполненное безграничной тоски и сожаления. — Ах, — прошептал он, — будь у меня хоть наперсток сущности, я бы сожрал тебя, джиннишка, проглотил одним глотком! Увы, не могу! Ибо Соломон покарал меня, и теперь я менее чем ничто. — Какая жалость! — с чувством ответил я. — Это большое горе! Ну ладно, приятно было с тобой поболтать, однако теперь снаружи, похоже, все затихло, так что я, пожалуй, полечу… — Ах, — пробормотал голос, — если бы я только мог тоже покинуть эту темницу! Я бы вверг Соломона во тьму кромешную! Да, теперь я владею его тайной. Я мог бы отобрать у него Кольцо. Но это знание досталось мне слишком поздно! У меня был один-единственный шанс. Я потратил его впустую и ныне навеки останусь здесь, слабым шелестом, детским вздохом… — Ну, — сказал я, заново обратившись в слух, — само собой разумеется, что поделиться своим абсолютно надежным методом отбирания колец ты не пожелаешь. Меня-то это, конечно, совершенно не интересует, но вдруг кто-нибудь да сможет отомстить за тебя… — Что мне до мести? — Голос был так слаб, что каждый взмах крылышек мотылька в стоячем воздухе разбивал его звук на фрагменты. — Я — всего лишь шепот невыразимой печали, я… — Ну, мог бы помочь какому-нибудь другому духу достичь величия… — Мне нет дела до судьбы других. Я желаю смерти всем существам в обоих мирах, кто полон сил и жизни… — Да, конечно, это благородное чувство, — сухо заметил мотылек и потянулся к крышке. — И тем не менее, на мой взгляд, Соломон был и остается непобедимым. Кольцо украсть нельзя, это все знают. В голосе послышалось колебание. — Как? Ты мне не веришь? — Не верю, конечно. Ну и что, тебе-то какая разница. Сиди тут и слушай собственное эхо, коли тебе так нравится. А у меня полно дел, порученных царем, мне языком попусту трепать некогда. Пока! — Глупец! Как ни слаб и бесплотен был этот голос, переполнявшее его темное чувство оказалось настолько могучим, что у меня аж крылышки задрожали. Хорошо еще, что Филокрит лишился всяких сил и не мог причинить мне вреда! — Как слепо ты возвращаешься в рабство, — шептало эхо, — когда ты мог бы в мгновение ока повергнуть Соломона и овладеть Кольцом! — Можно подумать, ты знаешь, как это сделать! — фыркнул я. — Ну да! Знаю! — Да ну? И кто это говорит? — Я это говорю! — Ты? Запертый тут, в духоте? Да ты просто трепло! — Ах, я не всегда пребывал тут, в этой комнатенке! — воскликнул голос. — Для начала проклятый царь держал меня у себя в спальне и хвастался мною всем своим женам! Я слышал все его разговоры, слышал приказы, которые он отдавал своим слугам, а главное, я слышал, как он разговаривал с тем ужасным существом, которое подчиняется Кольцу. Я знаю его слабое место! Я знаю, как он скрывает его от мира! Скажи мне, джинн, ночь теперь или день? — Самая что ни на есть глухая ночь. — Ага! Так ты, верно, видел царя, бродя по его покоям? Я подумал, что немного наивности не помешает. — Я видел его в обсерватории, он стоял, глядя на звезды. — Глупец, верящий внешности! То был не Соломон! — А кто же тогда? — То было волшебство, сотворенное Духом Кольца. Заклятие, наложенное на глиняную куколку. Куколка превращается в царя, а царь удаляется в свои личные покои и ложится спать. Это мощная Иллюзия, ловушка для врагов. Когда я напал на обманку, думая, будто Соломон беззащитен, настоящий царь узнал об этом и в мгновение ока поймал меня в свои сети. Ах, если бы я не обратил на него внимания, я не был бы обречен на подобную участь! Я призадумался. — А как именно он тебя поймал? — С помощью другой Иллюзии. Он на них мастер! Мне почудилось огромное существо, вырвавшееся из-под земли, существо столь могущественное, что я онемел от ужаса. И пока я пытался сражаться с ним, меча Взрыв за Взрывом в его извивающиеся щупальца, Соломон появился у меня за спиной и повернул Кольцо. И вот я здесь. Мотылек обдумал неожиданную новость. Так вот, значит, почему я до сих пор на Земле! Девчонку не сожрали, она просто в плену. Мне это ничего хорошего не сулило, не в последнюю очередь потому, что Соломон наверняка пожелает поближе познакомиться с ловким рабом, который сумел провести ее так далеко. Нужно было что-то делать, и делать быстро. Но сперва нужно было вытянуть из Филокрита остальные сведения. — Это все замечательно, — небрежно заметил я, — но предположим, что ты и впрямь не обратил внимания на Иллюзию и добрался до настоящего Соломона. Но ведь Кольцо-то по-прежнему было бы при нем! Тебе нипочем не удалось бы его снять. Откуда-то донесся рев, яростный, но при этом очень слабый, точно далекая гроза над морем. Воздух пошел странными вихрями, от которых мотылек закачался, будто на волнах. — О недостойнейший, пустоголовейший Бартимеус, как жаль, что я не могу порвать твои крылышки в клочья! Соломон отнюдь не непобедим! Ложась спать, он снимает Кольцо! Я добавил в свой тон чуточку скепсиса. — Зачем бы ему это делать? Во всех историях говорится, что он не снимает его ни на миг. Одна из его жен пыталась… — Врут эти ваши истории! Царю выгодно, чтобы все так думали, вот он их и распускает. С полуночи до первых петухов царю нужно спать. А чтобы уснуть, он вынужден снимать Кольцо! — Да он просто не станет этого делать, — возразил я. — Это для него слишком рискованно. Все его могущество… Кувшин заполнился свирепым бульканьем, похожим на звук разъяренного забившегося водостока. Филокрит смеялся. — Да-да, в могуществе-то и проблема! В Кольце его слишком много! Его энергия сжигает любого, кто его носит! Днем Соломон еще способен это терпеть, хотя ему приходится скрывать свою боль от внешнего мира. Но ночью, в одиночестве, он вынужден давать себе передышку. Кольцо лежит на серебряном блюде подле его ложа — разумеется, достаточно близко, чтобы схватить его в мгновение ока. И тем не менее он уязвим! |