Книга 100 дней плена, страница 14 – Ирина Гутовская

«Что он хочет?» — понять сложно.

— Настя, что с тобой? — спрашивает на удивление спокойно.

— Ничего…

От моих слов Матвей нервно передернулся, на лице отразилась… боль? Или снова обманываюсь?

— Ничего, мать его… просто ничего… — начинает злиться, громко вдыхая.

Потом откидывает с меня одеяло и резко тянет на себя за ноги, нависая сверху.

— Матвей, не надо… — упираюсь ладонями ему в грудь.

Усмехается. И схватив мои руки, фиксирует за головой. Его поведение пугает.

— Пожалуйста…

Не слушает, сминая губы в жестком поцелуе. И этот отвратительный чужой женский запах, кажется, окутывает меня с ног до головы, подсовывая картинки страстной встречи.

Пытаюсь вырваться, но разве могу справиться с ним… Слишком тяжелый, возбужденный, неуправляемый…

Он отстраняется сам, только чтобы порвать мою тонкую ночную сорочку, которой тут же связал мне запястья.

— Нет! — кричу. Да что с ним такое? Не станет ведь насиловать?

— Нет?! — кричит в ответ. — Серьезно, нет?! Ты моя! И я буду делать, что пожелаю! Не строй из себя недотрогу.

— Ты пьян! — дергаюсь в его руках. — Пусти!

Смеется и кусает оголенную грудь, оставляя следы от зубов.

— Мне больно… — слезы брызнули с новой силой.

Но Матвей, словно обезумел, продолжая пытку… Оседлал, полностью обездвижив, и терзает грубой лаской — его поцелуи похожи на ожоги от медузы. Отвлекся на несколько секунд и, разорвав на себе рубашку, потянулся к молнии брюк.

— Нет… — прохрипела обессиленным голосом.

И лишь, когда снял мои трусики, понял, почему сопротивлялась, мгновенно протрезвев в тот момент от вида крови.

— Настя… я…

Отвернулась от него, задыхаясь от слез и причиненной боли.

— Черт…

Матвей заметил результат своих трудов. Натянул на меня белье, развязал руки. И прижал к себе, баюкая… Чувствую себя безвольной куклой.

— Прости, прости, прости… Не знаю, что за демон вселился в меня. Настя! Ну, ответь! Любимая моя…

«Любимая? Я не ослышалась? Показалось?» — открыла глаза, не веря столь резким переменам.

— Прошу, не плачь… — вытирает влагу с лица. — Я идиот. Позволь загладить вину. Только скажи и все сделаю.

— Как ты меня назвал? — хочу услышать опять, вдруг обманулась, придумала успокоение себе.

— Любимая… — он нежно целует мои воспаленные веки и опухшие губы.

Боль и обида куда-то исчезли сразу. Может, неправильно, безрассудно и не должна забывать все быстро, но чувства твердят иначе, лишь бы повторял снова и снова… Любимая…

— Не смотри так, Насть… Провалиться готов от своего поступка. Стыдно.

— Любишь? — тысячу раз представляла этот момент, вернее, мечтала, и не приблизилась к правде даже на шаг.

— Люблю, — мягко улыбается, а внутри меня тягучий мед разливается от смакования этого слова.

— И в тебе сейчас не алкоголь говорит? — толика сомнений все же закрадывается.

— Он подтолкнул на признание. Так ты простишь за низкий поступок?

— Только смой с себя этот ужасный запах другой женщины…

— Насть, у меня ничего ни с кем не было… — обнял мое лицо. И верю ему. — Да, я разозлился, потому что ты не встретила, но дальше своего гнева не зашел, не смог… Вот узнал бы причину твоего плохого самочувствия — не сорвался бы. Так соскучился, а твое безразличие задело.

— Безразличие? — возмутилась я. — Матвей, ты беспробудный дурак, если до сих пор не понял, не заметил, не почувствовал, что люблю тебя.

Он так и замер от признания. Глаза растерянно бегают. Не ожидал услышать.

— Это правда?

Киваю, проводя рукой по его щеке, покрытой отросшей колючей щетиной.

— И сможешь простить?

— Да. Только срочно прими душ…

— Я быстро, — целует и скрывается в ванной комнате.

Осматриваю свой внешний вид в зеркале: множественные укусы на груди, плечах, засосы на шее и отпечатки пальцев на руках. Теперь точно выгляжу жертвой насилия. Хотя на фоне признания становится все равно. Улыбаюсь, как ненормальная от внезапно нахлынувшего счастья.

Иду к Матвею, хочу тоже помыться. Этот тошнотворный запах остался и на мне.

* * *

Матвей

Настя меня любит… Растерялся от этих слов. Я — взрослый, самодостаточный мужик растерялся от простого и долгожданного «люблю». И если бы не моя выходка и слегка затуманенное алкоголем сознание, то возможно не скоро осмелился на признание.

Но прощения не заслуживаю… Как я мог опуститься до насилия? И ведь без преувеличения собирался сделать это… Несмотря на сопротивление и просьбы. Хотел доказать, что принадлежит мне и возьму, наплевав на ее мнение. Совсем забыл в тот момент, что случилось месяц назад… В голове звучала одна мысль — хочу, моя! Хорошо, что остановился, не совершив непоправимое.

Сейчас Настя спит и жмется ко мне так, словно боится потерять. Это настолько приятно, чувствую себя самым счастливым. Все-таки наша встреча — воля судьбы: она могла не позвонить бывшему мужу; я мог не посмотреть на экран телефона, ощутив, как хочу ее заполучить; он мог послать меня с моим предложением куда подальше и не играть на жену… Я вынудил, преследуя свои цели. Наплевал на немаленькую сумму денег, накопленную им за год. Настя бесценна. И ей совсем не обязательно знать, что бывшего муженька не убил бы, конечно, просто припугнул. Да, поступил, как сволочь. О чем не жалею.

Утро радует вдвойне, когда карты раскрыты. Бужу любимую поцелуем. Она не хочет просыпаться, морщится и отворачивается, пытаясь спрятаться под одеялом.

— Насть, уже обед… — шепчу ей на ухо.

— Угу… — сладко потянулась, а у меня перед лицом оказывается торчащая грудь и розовые соски.

Хочу ее. Правда, желание отступает на задний план, когда разглядываю синяки… И она сильно похудела — раньше ребра так не выделялись.

«Какой же я все-таки дурак» — трогаю нежную кожу, целую животик.

На мою голову опускаются руки.

— Привет, — смотрю на нее.

— Привет… Я так хорошо спала сегодня.

— А раньше плохо? — ложусь рядом, нависая сверху.

— Без тебя плохо спала, — поясняет она.

— В следующий раз поедешь со мной. Не оставлю больше одну.

— С тобой… — повторяет и водит пальчиком по моей груди, который действует возбуждающе.

— Лучше остановись. Дождемся, пока у тебя все пройдет…

Встаю. И как бы ни желал начать день с приятного, потерплю пару дней. Хотя нас это не остановило, когда Настя присоединилась ко мне. Взял ее в душе, надев презерватив. Этой быстрой разрядки не хватило, голоден до сих пор. Она не призналась, что живот болит, хотела угодить. Я это оценил, но на этом все — таких жертв не приму больше..