Онлайн книга «Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера»
|
- Так ты из-за этого уехала? - спрашивает он. - Из-за моих слов, сказанных по пьяни? - И снова сглатывает: - Я даже не помню, что говорил. Горькая усмешка изгибает мои губы. - Знаешь присказку: что у пьяного на языке, то у трезвого - в голове? Так вот, - смотрю прямо ему в глаза, - Я НЕ ТАКАЯ и оскорблять себя не позволю. - Потом выдерживаю паузу и добавляю: - Зря ты сюда приехал, Юлиан. Не стоило... Уезжай. Он продолжает молчать, потирая подбородок, покрытый легкой щетиной, и как будто бы ведя внутреннюю борьбу, скрытую за его идеально красивым фасадом. В конце концов он произносит: - Я не очень-то это умею: извиняться и все тому подобное. Но хочу, чтобы ты знала: я очень сожалею о сказанных словах. Уверен, я вовсе не думал того, о чем тогда говорил... -Он переступает с ноги на ногу: - Просто все это так странно, понимаешь... Все это между нами. - А что между нами? - спрашиваю в упор. - Секс и больше ничего... ведь мы, похотливые сучки, которых ты так презираешь, ни на что другое и не годимся, не так ли, Юлиан? Обида прорывается как бы сама собой - хочу, чтобы он знал... вспомнил, и парень качает головой, глядя себе под ноги. Мне кажется или ему, действительно, стыдно? - Значит, вот что я сказал, - произносит он едва слышно. - Понимаю... - Секунду молчит в непривычной задумчивости, после подается вперед, вцепляется в мои плечи и просит: -И все равно выброси это из головы. Ты ведь умная, Катастрофа, ты ведь все понимаешь... - Не понимаю, - слезы вскипают на глаз, злые, колючие слезы, вызванные то ли обидой, то ли внезапным Юлиановым покаянием - я и сама не понимаю, что творится в душе. Здесь такой водоворот из вины и обиды, любви и ненависти, всепрощения и отчаяния, что сам черт ногу сломит. Куда уж мне разобраться... - Не понимаю, - повторяю глухим, ломким голосом и позволяю рукам парня притиснуть меня к себе, прижать с такой силой, что воздух залипает в легких. Сжимается в тугой комок и исторгается из грудной клетки в виде мышиного писка... - Я и сам не понимаю, - признается он сиплым голосом. - Это все так странно и неправильно... Меня вообще здесь быть не должно. - Замолкает, продолжая прижимать меня к себе и нервно дергая головой: - Только я здесь... и хочу, чтобы ты поехала со мной. Назад, в Нюрнберг... - В качестве кого? - Не знаю, Катастрофа. Не знаю, честно. Просто поезжай... без каких-либо вопросов... - И добавляет: - Без тебя у меня не стоит. Что, толкаю его в грудь, не в силах поверить в услышанное: - Боже, Юлиан, ты такой пошляк... Что я вообще в тебе нашла?! - восклицаю в наигранном возмущении. И он спрашивает: - Значит, поедешь? - Улыбка изгибает его красиво очерченные губы, те самые, целовать которые мне нестерпимо хочется. Даже несмотря на обиду все еще кошкой скребущуюся внутри... - Я не знаю, правда, не знаю, - признаюсь, качая головой. - Здесь мой дом, Юлиан, и я не в том положении, чтобы кидаться во всевозможные авантюры. Мне нужно думать о дочери... Не только о себе. И тогда он спрашивает: - Этот парень, что был здесь до меня, ты его еще любишь? - И с большей осторожностью: - Это он отец Ангелики? Киваю. Хорошо, что можно признаться хотя бы в этом... - Отец Ангелики и мой бывший муж. - Ты была замужем? - Была. Мы развелись несколько месяцев назад... - И решаюсь пояснить: - Карл... он слишком любил других женщин. Я не подразумевала ничего такого, но Юлиан вдруг спрашивает: - Хочешь сказать, я такой же, как он? И мне приходится признаться: - Да, Юлиан, ты точно такой же. Прости за прямоту! Он выпускает мою ладонь, делает несколько шагов в сторону и замирает, погруженный в какие-то свои, недоступные мне мысли. Я же думаю лишь об одном: сейчас он уйдет и не вернется. Больше никогда... Ни-ког-да. В этот момент парень витиевато выругивается, взъерошивает волосы на голове обеими руками, возвращается и... грубо, абсолютно по-варварски сминает мои губы поцелуем. Даже ноги подкашиваются... И тепло, похожее на пузырьки термального гейзера, поднимается по телу до самого горла. Юлиан же с довольным видом созерцает мое почти задохнувшееся от удовольствия тельце и припечатывает безапелляционным тоном: - И все равно я тебя хочу. А ты хочешь меня, я же вижу. Не отрицай! Так зачем отказываться от этого? Просто посмотрим, что у нас получится. Без всяких так громких фраз и романтической чепухи... Сама знаешь, я этого не приемлю. - И повторяет: - Просто посмотрим, хорошо? Прежде, чем согласиться, я вынуждена спросить: - А как же Ангелика? Ее я не брошу. - А я просил тебя об этом? Нет, не просил, и я утыкаюсь лицом в изгвазданную синей краской футболку, захлебываясь не слезами - тихим восторгом, от которого даже голова идет кругом. - Катастрофа? - Что? - Давай отпразднуем примирение горячим сексом. Прямо сейчас... - С ума сошел? Моя мама в соседней комнате... - Очень хочется. - Перетерпишь. - Ты злая. - А ты озабоченный. - Значит, мы стоим друг друга? - Полагаю, так и есть. За всем этим диалогом я даже не замечаю, как рука парня пробирается мне под кофту и начинает возиться с застежкой бюстгальтера. Я слишком увлечена нашими поцелуями и бурей, ими пробуждаемой... Удовольствие воронкой закручивается в моем животе, и я в ужасе вздрагиваю, когда мамин голос строго произносит: - Твоя дочь проголодалась, Эмили. Сходи и покорми ее... - Мама. - Голос предательски дрожит, когда я спешно выскальзываю за дверь, пунцовея от испытанных только что стыда и неловкости. Все этот несносный Юлиан со своими шаловливыми руками! Прикладываю Ангелику к груди и гадаю, что происходит в гостиной. Мама явно не рада присутствию нашего гостя, а уж если подслушала наш с Юлианом разговор, то нерадость эта будет особенно острой. Не хочу, чтобы так было - не хочу скандала и неприятия. Юлиан - не идеал, и я это знаю, но он мой неидеал, и я хочу, чтобы родители тоже это знали и приняли, как есть. Даже если он станет очередной ошибкой, даже если мне снова сделают больно... - Катастрофа? Я здесь. Юлиан проскальзывает в комнату и присаживается рядом, наблюдая, как Ангелика со смаком терзает мой сосок. Он глядит так внимательно, что я даже смущаюсь... Тяну на себя тонкую простынь, пытаясь укрыть обнаженную грудь. - Зачем ты это делаешь? - спрашивает парень. - Разве я не видел тебя полностью обнаженной? Даже в таких местах, о которых твоя мама не имеет никакого понятия? |