Онлайн книга «Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера»
|
Итак, до остановки только четыреста пять шагов, которые я проделываю ровно за три с лишним минуты - сажусь на скамейку и поджидаю автобус до клиники. Всего лишь пять остановок, и я на месте... - Доброе утро, молодой человек! - Водитель неизменно здоровается, наблюдая, как я вхожу и занимаю место в первом ряду. Тут никогда никого нет... Только я и он. - Как вам сегодняшняя погода? - Тепло, - отзываюсь в своей привычной манере. - В остальном же - полнейший мрак. Все как всегда... Ничего нового. - Это вы зря, - отзывается на мою всегдашнюю мрачность жизнерадостный мужской голос. Сегодня прекрасная погода, и день, полагаю, будет не менее прекрасным. - Такое чувство, словно он не видит моей слепоты... Я говорю «мрак», а он в ответ - «прекрасная погода». Качаю головой: - Это только в вашем мире, приятель, - возражаю не без сожаления. - В моем неизменно свинцовые тучи и идет дождь... После этого мы трогаемся с места и едем в полнейшей тишине, и только уже перед выходом он вдруг снова заговаривает: - Знаете, она ведь вас очень любит. Каждый день провожает до остановки, входит через задние двери да так и идет хвостиком, пока вы идете в сторону клиники... Что за бред он несет... - О ком вы говорите? - Так о вашей супруге, должно быть. Девушке с каштановыми волосами... - Голос его делается чуточку неуверенным: - Просто у нее колечко на пальце, вот я и подумал... - Она и сейчас здесь? - обрываю его вопросом. - Только что вышла и ждет вас на улице. Сомневаться не приходится: Эмили. Конечно же, это она! Ходит за мной следом, как за ребенком. Черт бы ее побрал... И снова какой-то проблеск узнавания/осознания - чего-то эдакого, связанного именно с этим днем. Это почти так же мучительно, как пытаться вспомнить мельком замеченное в толпе лицо неизвестно откуда знакомого человека... - Спасибо, приятель. Еще увидимся! Выхожу, стараясь вести себя как можно более уверенно, хотя, если по существу, чертова палка не особо помогает поднять самооценку. Но я все-таки расправляю плечи, насвистываю что-то сквозь стиснутые зубы... Делаю вид, что знать не знаю о своей неизменной преследовательнице. Так мы и приходим в клинику... Не знаю, где Эмили имеет обыкновение поджидать меня после приема у доктора Кляйна, только, уверен, она меня не упустит. А мне чертовски хотелось бы убежать... Устроить ей небольшую взбучку. Наказание за слежку... За все. - Как вы себя сегодня чувствуете? - голос доктора Кляйна, по обыкновению, приторный, словно рахат-лукум, заставляет меня отвлечься от мыслей об Эмили. - Гадко, как и обычно, - отзываюсь привычными словами. - Быть слепым - небольшое удовольствие. - Вы слишком пессимистичны, молодой человек. - А вы так и пышите неоправданным оптимизмом. Притушите лампочку - я все равно не вижу света! Он с секунду молчит - наверное, смотрит на меня осуждающим взглядом. Плевать! Это его проблемы - не мои. - Сегодня не видите, а завтра? - наконец произносит он. Но я не хочу думать о «завтра»... Жить надо настоящим, разве не так? - А завтра еще не наступило. У меня снова берут анализы крови, пропускают мое тело через аппарат МРТ, в котором я ощущаю себя заживо захороненным, светят в глаза, задают множество раздражающих вопросов - я сам хочу знать только одно: - Док, есть для меня что-то новенькое? - Например? - Например, дата моего просветления, выбитая на задней стенке черепной коробки, - не могу удержаться я. - Что, совсем ничего? - Ничего - это хорошо, - отвечает мужчина. - Ваша гематома полностью рассосалась, и это по-своему отличная новость. Теперь остается только ждать... - Сколько? Он признается (впервые встречаю такого правдивого докторишку): - Этого я не знаю. Все зависит от многих факторов... Тут уж я не выдерживаю и грубо выругиваюсь. Просто, чтобы он знал: не надо вешать мне лапшу на уши. Я не кретин какой-нибудь! - Прощайте. Выскакиваю из кабинета злой и расстроенный, даже забываю о Катастрофе, поджидающей меня где-то рядом, - вспоминаю уже на полпути к остановке. - Катастрофа! - кричу в темноту, не особо заботясь о производимом своим ором впечатлении. Вокруг меня темнота: мне наплевать на окружающих... - Катастрофа. - Молодой человек, - сморщенная старостью пергаментная рука касается моего запястья, -о какой катастрофе вы говорите? Могу я вам чем-то помочь? - Вам это не под силу, - качаю головой и снова зову. - Катастрофа! Со стороны, верно, выгляжу полным придурком, свихнувшимся придурком, если быть точным. А знакомый голос вдруг произносит: - Откуда ты узнал, что я здесь? - И сам же и отвечает: - Ну да, водитель автобуса проболтался, понимаю. - И как бы констатируя: - Он так пристально наблюдал за мной, что должен был рано или поздно это сделать... А я восклицаю: - Что ты здесь делаешь? - не восклицаю даже - рычу в голос. - Какого черта ты таскаешься за мной, словно за маленьким? Разве тебе мало Ангелики, чтобы строить из себя заботливую мамочку?! Так нет же, ты еще решила и за мной присматривать. Мне этого не надо! - Надо, - возражает нисколько не смущенный моим отпором голос. - И ты сам это знаешь. У тебя было сотрясение: думаешь, мы отпустили бы тебя из дома одного? Никогда. Ты с ума сошел, если так полагаешь... И я, вскинув зажатую в руке трость, произношу: - Я полагаю, что тебе пора бы уже убраться из нашего дома, Катастрофа. Катить в свой заштатный городишко к этому придурку Карлу... - И тычу палкой в ее, как мне кажется, направлении: - Хватит путаться под ногами и портить мне жизнь. Убирайся! В этот момент она и хватается за другой конец трости. - Да у тебя от удара совсем крыша поехала, - шипит она не менее злым голосом. - Думаешь, можешь прогнать меня, как собачонку, и все. - А потом тянет мою трость на себя: - Никуда я не уеду! Так и знай. - Уедешь. - Тяну трость на себя. - Не уеду, - вторит Катастрофа, перетягивая ее в свою сторону. Просто перетягивание каната какое-то... Что она себе вообще позволяет, эта двенадцатибалльная катастрофа всей моей жизни?! Собираю все силы для решительного рывка - пора ей показать, кто здесь главный! - дергаю трость на себя и... понимаю, что переусердствовал, когда лечу спиной назад, взмахивая в окружающей меня темноте руками. Последнее, о чем успеваю подумать... да ни о чем не успеваю, если честно. |